Вернись, любовь
Шрифт:
– С чего бы это? – Наташа казалась сбитой с толку.
Но Изабелла была поражена ее притворной невинностью. Она уже давно все поняла.
– Естественно, он надеется, что ты будешь уделять ему побольше времени.
– Благодарю, но, видимо, нет. У каждого из нас своя жизнь. – Казалось, вопрос слегка позабавил Наташу. Но на сей раз Изабелла удивленно посмотрела на нее.
– Как современно.
– Что ты имеешь в виду, черт возьми? – Наташа не рассердилась, а лишь немного смутилась.
Но Изабелла
– Знаешь, Наташа, я не предполагаю, что ты – монахиня. Ты можешь быть откровенной со мной.
– Насчет чего? – Наташа вдруг усмехнулась. – Ты о Корбете? – Она долго смеялась, пока у нее на глазах не выступили слезы. – Ты шутишь? О, Изабелла... ты думала? О Господи! – Потом она весело посмотрела на подругу. – Не могу представить ничего менее подходящего для меня, чем связаться с Корбетом Эвингом.
– Ты серьезно? У тебя с ним ничего нет? – удивилась Изабелла. – Но я полагала... – А затем она поразилась еще больше. – Но почему нет? Я думала, что вы...
– Может быть, ты и думала, но мы с Корбетом – никогда. Мы дружим много лет, но между нами никогда не будет ничего большего. Он мне почти как брат, и он – мой самый лучший друг. Но мы оба слишком сильные люди. Как женщина, я недостаточно мягка для Корбета, не столь хрупка и беспомощна. Не знаю, я не могу этого объяснить. Он всегда говорит, что мне надо было родиться мужчиной.
– Не очень-то ласково, – неодобрительно произнесла Изабелла.
– Разве Бернардо не говорит тебе подобные вещи? Изабелла улыбнулась в ответ:
– По меньшей мере каждый день.
– Вот именно. Это как у брата с сестрой. Я не могу представить никаких других отношений с Корбетом. – Она снова усмехнулась про себя, а Изабелла пожала плечами, чувствуя себя немного глупо.
– Должно быть, я становлюсь старой, Наташа. У меня пропало восприятие. Я честно подумала с самого начала...
Но Наташа только усмехнулась и покачала головой. А Изабелла надолго задумалась, пока они шли дальше. Она вдруг стала думать о Корбете совсем в другом свете.
Они заговорили вновь, только подойдя к дому, и Наташа заметила, что Изабелла шла улыбаясь.
– Знаешь, тебе следовало сходить в оперу, – сказала Изабелла. – Это бы могло развлечь тебя.
– Откуда ты знаешь?
– У нас прекрасный оперный театр в Риме.
– Я имею в виду, откуда ты знаешь об опере и что я была приглашена на нее?
– Потому что я – превосходный детектив, а приглашение не совсем сгорело.
У Наташи на глазах вдруг появились слезы. Ее обманы, ее «жертвоприношение» оказали плохую услугу ее подруге.
– Хорошо, – сказала она, обнимая Изабеллу за плечи и прижимая к себе. – Твоя взяла.
– Спасибо. – Изабелла вошла в здание с победоносным видом и внушающим страх сверканием в глазах.
Глава 16
Изабелла
– Превосходно, дорогая, – сообщил он. – Все заявили, что это – чудо. Никто не понимает, как ты смогла сделать это, несмотря на давление, которое на тебя оказывали, возникшие трудности и все прочее.
Глаза ее сияли, пока она слушала его.
– Она не выглядела чересчур своеобразно при замене красного цвета? – Находясь здесь, она действовала почти вслепую.
– Нет, а бирюзовая подкладка на белом вечернем пальто была поистине гениальной. Тебе надо было видеть реакцию итальянского представителя журнала «Мода».
– Прекрасно. – Изабелла была счастлива. Он рассказывал ей со всеми подробностями до тех пор, пока она не узнала все досконально. – Хорошо, дорогой. Думаю, мы преуспели. Прости, что разбудила тебя. Постарайся снова уснуть.
– Ты хочешь сказать, что у тебя бльше нет никаких новых инструкций для меня в такой час? Нет новых идей относительно осенней коллекции? – Ему не хватало ее, но его потребность в ней постепенно угасала. Это было хорошо для них обоих – ее бегство постепенно становилось освобождением для него.
– Завтра. – На мгновение у нее затуманились глаза. Осенняя коллекция... значит, ей придется создавать ее здесь? Неужели она никогда не сможет вернуться домой? Прошло уже два месяца с тех пор, как она приехала в Штаты. Два месяца она скрывается и руководит своим бизнесом по телефону, находясь за пять тысяч миль. Два месяца не видит виллы, не спит в собственной постели. Уже наступил апрель. Месяц, когда в Риме светит солнце и в садах вовсю бушует весна. Даже в Нью-Йорке стало немного теплее, и по вечерам она прогуливалась до края парка, а иногда даже до Ист-Ривер, наблюдая за медленно гуляющими горожанами и маленькими лодками на реке. Ист-Ривер не была Тибром, а Нью-Йорк – ее домом. – Я позвоню тебе утром. Да, кстати, поздравляю с новым сортом мыла.
– Пожалуйста, не вспоминай о нем. – Потребовалось четыре месяца для проведения исследования и еще два, чтобы поставить его на рынок. Но по крайней мере эффект оправдал эти труды. Они только что получили заказ на полмиллиона долларов, естественно, от «Ф-Б».
Бернардо перечислял заказы, но она не слушала. Мыло. Даже оно напоминало ей о последнем дне с Амадео. Тот роковой день, когда она поспорила с Бернардо, а затем покинула их и убежала на ленч. Прошло почти семь месяцев. Семь длинных, одиноких, заполненных работой месяцев.