Вернись в завтра
Шрифт:
— Мужики, ну нет у меня сейчас денег. Через неделю получу пенсию, тогда и заплачу!
— А где мы тебя через неделю сыщем? Ты чем думал, когда нас звал? — повысил голос Андрей.
— Чего с ним спориться нонче? Айда в баню. Я лавки и скамейки разнесу в щепки, ты печку развали. Коль так, пусть и этот ничем не попользуется! — повернулся Петрович спиной к генералу.
— Ребята, не смейте! Не имеете права! — заорал хозяин, но все трое уже вошли в баню, достали из сумок молотки и топоры.
— Мужики, подождите! — ворвался хозяин и, загородив собою печку,
— Я в долг возьму. Подождите до завтра!
— Э-э, нет! Не сговоримся на твои завтраки! Всю неделю тут вламывали, а ты, говноед, стакана чаю нам не дал. Хто после того будешь? Жлоб и крохобор! — занес топор над полкой Петрович, размахнулся и тут же увидел перед собой бледное лицо генерала.
— Не дам! — крикнул задыхаясь.
— Придержи отморозка, Федя! Нехай и ему горько сделается, — сказал Петрович.
— Подождите, люди! Сейчас сыну позвоню! Он даст, привезет. Это недолго! — достал сотовый телефон и, отвернувшись спиной к мужикам, заговорил:
— Выручай! Мне за баню расплатиться нужно. Ну, как за что? Отремонтировали ее. Да и печку поставили, полки, лавки сделали. Короче, на полной готовности. Да я не подготовился. А мужики грозят все сломать, если сегодня не заплачу. Понял? Что? Не можешь приехать? Почему? Занят? Да ты не беспокойся, я с пенсии тебе верну! Мне сегодня, сейчас нужно, мастера ждать не хотят. Разнесут вдребезги все что сделали. А что я могу? Привези, прошу тебя! Завтра у кого-нибудь перехвачу и верну тебе. Приедешь? Только не подведи, слышь, я жду, — повернулся к мужикам:
— Сын привезет. Подождите немного! Обещал скоро приехать, — позвал всех в дом. Генерал явно беспокоился, поминутно выглядывал в окно. И в это время к нему заглянул сосед:
— Как перхаешь, Гришка? В один конец кашляешь иль сразу в оба? Чего совсем тверезый? Выпить не на что? Ты погоди, я свойской принесу, угощу своим первачом! Баба вчера нагнала! Ох и ядреный получился, мать его за ногу! Ночью так наклевался, баба за ухи оторвать не могла от трубки.
— Ты подожди, мне всего с людьми рассчитаться надо. Сын вот-вот обещал привезти…
— Генка что ли? За зря ждешь, не приедет. А сколько надо?
Услышав сумму, сосед задумался, стих, забыл об обещанном угощеньи и пошел к себе домой молча, не оглядываясь, ничего не пообещав.
Мужики терпеливо ждали. Прошел час, другой, генерал много раз звонил сыну, но тот отключил телефон и не объявлялся.
— Послушай, хозяин, сколько ждать еще? — терял терпенье Михалыч.
Генерал стоял у окна, вцепился в подоконник. Он давно все понял, но никак не мог найти выход из ситуации.
Из оцепененья его вывел скрип двери:
— Гришка, возьми вот! Воротишь с пенсии. Не то твой обормот, как и мои выродки, брать умеют, а вот дать — ни в жисть. Такие дети, как грехи наши. Рожали, думали с них помощники состоятся, а получилось одно говно! Хочь твой, иль мои, все едино! — сунул генералу деньги в руки, тот, не пересчитывая, отдал их Михалычу, краснея от стыда.
— Простите, ребята! Неувязка получилась. Год со дня смерти жены исполнился. Все что было ушло на памятник
А Петрович с Михалычем вспомнили о дне рождения Степановны. Купили ей цветы, конфеты, духи и, решив вскоре собраться у Степановны, поспешили привести себя в порядок. Все же предстоял вечер в обществе женщины.
— Дарья! Иди сюда скорей! Тут кавалеры пришли к нам! — открыла двери Роза и, оглянувшись, поторопила Степановну:
— Ну чего там медлишь? Скорей сюда, покуда хахальки не разбежались! Держи их, родимых! Глянь, как зарделись козлики! Уже на все места облысели, а краснеют, как нецелованые! Проходите, зайчики! Чего в дверях мнетесь? Не бойтесь, мы, когда трезвые — не кусаемся! — взяла Михалыча за локоть, подморгнула Петровичу и повела обоих в зал, в самую большую и нарядную комнату. Там уже все было готово. Накрытый стол освещали свечи, поблескивали фужеры, графины, рюмки. А вот из боковой двери, из самой спальни вышла женщина в темно-вишневом, бархатном платье, длинном и строгом, она казалась неземною. Густые, черные волосы аккуратно собраны в замысловатую прическу, украшенную цветком.
— Неужель Степановна? — не поверил глазам Петрович, приподнявшись в кресле.
— Вот это да! Ни хрена себе женщина! Отродясь такой не видел! Королева! — перехватило дух у Андрея Михайловича. Он сидел потрясенный, ошарашенный, сбитый с толку. Они видели Степановну сотни раз. Зимою и летом, в майке и в телогрейке, в брюках и в халате, но никогда не доводилось посмотреть на «нарядную. Увиденное поразило:
— Степановна! Да ты царица! — вырвалось у Михалыча восторженное.
— Ага! Сама королева овощного склада! — осмеяла саму себя и, поздоровавшись с соседями, села в кресло между ними.
— Ну, а мы, выходит, заугольные твои хахали. Нынче баньку закончили одному старому козлу. Средь людей — бывший генерал, а в своей семье и в ефрейторы не вышел. Во, не повезло мужику! Сын — сущий недоносок! Жаль, что не знаю его! Ох и вломил бы тому огрызку от тараканьей жопки!
— Мужчинки! Давайте не будем о неприятном! Сегодня у нас особый: Дарьин день! — появилась в зале Роза. Вся накрашенная, в облегающих штанишках, напоминающих рейтузы, в кофте, пестрящей лупастыми ромашками. Она поздравила свою задушевную подругу, звонко расцеловала ее, подала в подарок коробочку с перстнем и, нажелав кучу приятного, устроилась напротив Дарьи.
Соседи подарили Степановне духи и конфеты. Та приняла смущаясь.
— Ну, что, мужички, за нашу Дашу! Пусть она сыщет в конце концов свою судьбу, или удачу, а может, если повезет совсем, поймает счастье за хвост! — предложила Роза.
— А почему за хвост? — не понял Михалыч.
— Ну, за что поймает, как повезет. Счастье штука недолгая, легко в руки не дается. И удержать не всякий сможет.
— Ну это кому как, и смотря что считать счастьем, — не согласился Андрей Михайлович, оглядев всех, и добавил: