Верните меня на кладбище
Шрифт:
– Ну вот, – Кара прошлась по разоренной лавке и прищелкнула каблуками, наслаждаясь глухим звуком, – можно и в люди, только сначала приберусь.
Может, она и покойница, но воспитания не растеряла. Кара отыскала в подсобке тряпку и тщательно затерла кровавые следы. После подмела осколки и выбросила их в мусорное ведро. Коробки разложила по полкам, а аркебузу оставила в качестве платы – писать записку она на этот раз не стала.
– Надеюсь, мастер Зан не слишком рассердится.
Кара поправила вуаль и направилась к выходу… чтобы нос к носу столкнуться с владельцем лавки. Вот тебе и сонный город!
– Доброе утро! – вежливо поздоровалась Кара.
Она хотела расспросить про здоровье детей мастера Зана, своих бывших учеников, но вовремя сообразила: лучше не стоит. Вместо этого она осведомилась у хмурых стражей закона:
– Не подскажете, как найти некроманта? Он ведь в Осине один?
Солдаты изумленно переглянулись и, спохватившись, наставили на Кару дула мушкетов.
– Вы дурно воспитаны, господа, – стрелять в даму, – покачала головой молодая женщина.
Год назад стража себе подобного не позволяла. Схватить за руки – да. За волосы – в крайнем случае. Но чтобы держать на мушке!..
– А вы не дама, вы воровка, – нашелся один из солдат.
– И причинили ущерба на сотни золотых! – добавил мастер Зан.
От волнения его лицо стало похожим на свеклу. Нельзя же так, из-за какой-то витрины может случиться удар.
– Сотни золотых? – подняла брови Кара. – Туфли стоили двенадцать, ничего другого я не брала. Вставить и изготовить стекло – еще золотой. Итого – тринадцать. Как видите, сотня не набирается.
– Она еще и издевается!
Лицо сапожника окончательно сравнялось цветом с корнеплодом. Молодая женщина всерьез испугалась за его здоровье, предложила присесть и выпить воды.
– Не беспокойтесь, я никуда не уйду, – заверила она и скрылась в подсобке.
Солдаты вновь переглянулись. Никогда прежде им не попадались подобные воровки. Дама под вуалью позорила старинную профессию. Где слезы, попытка к бегству, отрицание вины и оскорбления слуг закона? Если дальше так пойдет, она еще и деньги за причиненный ущерб на прилавке оставит.
– Смотри! – Один солдат ткнул в бок другого, указав на аркебузу. – Ну и древность! Как думаешь, это дамочки?
– Ну не мое же! – взвизгнул владелец лавки и напустился на стражей: – Идиоты, за что вам только деньги платят?! Вы ее упустили!
– Да не, – прислушавшись, покачал головой солдат и, оттеснив сапожника, ввалился в лавку. – Посудой гремит, здесь еще.
Положив мушкет на прилавок, он склонился над аркебузой и долго вертел ее в руках.
– Слышь, – обратился солдат к товарищу, – это ведь Арта! Он еще хвастался, что по дешевке купил ее у комиссованного сержанта.
– Дай-ка!
Второй солдат тоже оставил за спиной раздраженного хозяина лавки и, бросив оружие, взялся за аркебузу. Окончательно потерявший веру в торжество закона мастер Зан плюхнулся на банкетку, ждать обещанной воды. Ее вскоре принесли. Странная девица, перепутавшая времена года и утро с вечером, заботливо вручила ему стакан и посоветовала беречь себя. Солдаты не обращали на нее внимания, увлеченные старинной игрушкой.
– Можете забрать, – Кара легко и просто распорядилась чужой собственностью, – мне она больше не нужна.
И так плечо ныло, хватит, наносилась!
Мастер Зан лишь махнул рукой и отвернулся.
– Где вы ее взяли?
Мясистый палец ткнул в ствол аркебузы.
Женщина пожала плечами. Разве это так важно? Внутри заворочалось беспокойство. Что, если ее действительно арестуют? Отправляясь за покупками, Кара думала о чем угодно, кроме тюремной камеры.
– Я все оплачу! – поспешила добавить она.
Кара Барк порядочная женщина, она никогда не нарушала закон. Вот и теперь можно взять немного из наследства и отдать. Не объяснишь ведь тому же мастеру Зану, что она торопилась и не могла дождаться открытия магазина. Он бы первый ее на порог не пустил, владелица модной лавки – тоже. И что тогда, прятаться неделями на кладбище? Это не жизнь и не смерть, а недоразумение какое-то! Тут ей подумалось, что тюрьма тоже может оказаться недожизнью. Мелкие дела разбирались без присутствия обвиняемого, Кару бы заперли в камере на несколько месяцев. Да за это время некромант трижды сбежит из города! А если увидят ее лицо? О, тогда ее вовсе не выпустят, забудут, и Кара умрет от голода. Нет и нет никаких пыток и мук! «А вдруг я и после них не умру? – закралась шальная мысль. – Вдруг там что-то повредилось, и без ритуала не вернуться за Грань?» Тогда тюрьма и вовсе превращалась в бессмертие в четырех стенах.
– Через дверь вы не могли войти? – сокрушенно поинтересовался мастер Зан.
Он немного успокоился, остыл и задумался о насущных делах. Если завьюжит, товар придется выбрасывать, не выдержит хрупкая кожа натиска зимы.
– Не могла, – покачала головой Кара, – срочно требовались туфли.
Она приподняла юбку и показала голые ноги в щегольской обновке.
– Откуда вы только взялись на мою голову?! – продолжал вздыхать сапожник.
Прилично одета, складно говорит, в моде разбирается – выбрала ведь не самую дорогую модель, а самую элегантную, – и взломала лавку. Может, она сумасшедшая? Час от часу не легче! Ну, конечно, сумасшедшая, вышла из дома без пальто. И почему нагрянула именно к нему, чем только мастер Зан прогневал небеса? Теперь еще искать родных, возвращать беглянку.
– С кладбища, – простодушно ответила Кара.
Казалось, даже часы на башне муниципалитета ненадолго остановились. Аркебуза выпала из рук солдата и таки совершила главную свою миссию – отдавила ему ногу. Несчастный завыл и, матерясь, запрыгал по лавке. Его товарищ посмурнел и потянулся за мушкетом. Мастер Зан тоже нехорошо подобрался, будто раздумывая, чем запустить в нахальную нежить.
– Я пошутила, – женщина попыталась сгладить впечатление от неосторожных слов. – Мы живем неподалеку от кладбища, вот и привыкла говорить, что с погоста.
Обувщик выдохнул, солдат сплюнул и засунул оружие за пояс.
– Вас, наверное, проводить нужно, дамочка, заодно деньги стребовать. Сколько тут? – Служивый покосился на владельца магазина. – Или таки в участок ее?
– Не надо в участок, – вздохнул мастер, окончательно смирившись с дурным началом воскресного дня. – Тринадцать золотых, вы же слышали.
– Ну и нам за труды. – Солдат занимался откровенным вымогательством. – Зря потревожили, от дел отвлекли.
Владелец обреченно достал из кармана кошелек.