Верное слово
Шрифт:
Машка вскинулась, собираясь возразить.
– Нам надо поговорить, – решительно вмешался Игорь. – Маша, на два слова?
– Тоже мне, секретчики-ракетчики, – усмехнулась староста седьмой. – Хотите, за вас всё скажу? Мол, с ума сошла, Маша, этаких страховидлов выпускать? А если они людей жрать начнут почём зря или убивать? А, Игорь? Ты об этом ведь сказать хотел? Что мы – чудовища, и самое место нам в этой тюрьме с невидимыми стенами, на гнилом болоте? А ещё лучше – воспользоваться щедрым предложением номер два и покончить с нами, как с фрицами, «убрать последствия боёв»? Но мы тут и так десятку отмотали уже. Даже
– А средь вас убийца и есть. Одна. Пока что, – не смутился Игорь. – Александра Швец, что с ней делать? Тоже на свободу? Как говорится, «с чистой совестью»? А кто за тех двоих ответит, а?
Но и Серафима оказалась не лыком шита.
– За тех двоих ответит Потёмкин Виктор Арнольдович. Его вина. Он их сюда послал, как ты говоришь. Неподготовленными, иначе не попались бы они Сашке так легко, и мы б успели что-то сделать.
– Да? – Игорь саркастически поднял бровь. – А если вы последуете за этой вашей Сашкой? Одна за одной? Не одно чудовище, а девять, и не запертые в болоте, а на свободе? А? Можете дать гарантию, товарищ Зиновьева?!
«Ангелы» возмущённо зашумели.
– Тихо! – прикрикнула Сима. – Ты каким местом слушал, товарищ чародей? Десять лет мы уже тут, а кроме Саши, все как были, так и остались! Остановились все процессы, понимаешь ты или нет? Даже Сашка несчастная дальше не превращается, хотя есть ещё куда. Нет, дорогие мои, отсюда мы выйдем или вместе, или не выйдет никто. Я сказала.
Игорь поглядел на Машку, и взгляд его, казалось, говорил: «Ты берёшь на себя Зиновьеву, я – остальных, и будь, что будет».
– Нет, – вслух ответила Маша. И, обращаясь уже к остальным «ангелам», сказала громко, чётко, словно на уроке:
– Чтобы вытащить замки, надо знать, как это сделать.
– Стойте! – Оля Рощина вдруг подняла крыло. – Слышите? Там, за лесом…
Миг спустя над кронами взлетели осветительные ракеты, едкий режущий свет пробивался даже сквозь сотканную «серафимами» завесу мрака.
– Так и знал, – выдохнул Игорь. – Не утерпел председатель, подмогу отправил.
Донёсся собачий лай, пока ещё относительно далёкий.
– Небось всю кармановскую милицию на ноги поднял, когда стало ясно, что мы не возвращаемся. Ну что, товарищи «чёрные ангелы», сами станете убивать или вашей Саше отдадите?
Симино лицо исказилось ненавистью.
– Не тебе о том судить, – прошипела она яростно. – И никого убивать мы не станем. Распугаем просто.
– А потом? Что потом?
– Что потом… – вскочившая было Серафима вновь села, плечи поникли. – Сказала я уже всё. Если никак нельзя нам отсюда выйти – убьёте. Сами или вызовете кого. Сколько ж ещё на болоте гнить-то можно? Если за тех двоих погибших ответить надо, так пусть уж меня лучше к высшей мере приговорят, нет моих сил больше… Мы убить себя не можем, верно Юлька сказала. Да-да, товарищ маг, не можем – и это при девятнадцати-то по Риману!
– Сима… – полушёпотом сказала Маша, порывисто обнимая «чёрного ангела». Та дёрнулась было и замерла, с изумлением глядя на девушку. – Мы вернёмся, Сима. Мы вернёмся, и я выведу вас. Мне кажется, я знаю, как. А сейчас нам надо уходить, пока Скворцов и впрямь сюда целую дивизию с боевыми магами не вызвал.
– Ты их отпускаешь? Обоих? Серафима! – выкрикнула Колобова,
– Отпускаю, – Серафима не глядела на подругу. – Она не обманет. Она… как мы, Оль. Она вернётся.
– Вернёмся, – кивнула Маша. – Обязательно. Завтра, в крайнем случае послезавтра, когда успокоятся в городе. И вынем замки.
– Рехнулась ты, Угарова, – проговорил Игорь, как только Скворцов и главврач, доктор Мирцев, вышли из палаты и шаги их затихли в конце коридора. – Ты что, не понимаешь? Зиновьева сама ведь всё сказала! Это уже не «серафимы», не «чёрные ангелы», не фронтовая легенда. Это полусумасшедшие демоны! Ты как и на передовой не бывала, точно вчера родилась! Забыла, что с людьми война делает? И с одной из них уже сделала, кстати. Как с Александрой Швец поступить прикажешь, а? Ты эту нелюдь выпускать собралась!
– Я не знаю, Игоряш, честное слово. – Машка потрогала щедро залитую противоожоговой оливковой пеной щёку, придирчиво осмотрела повязку на руке. – Я только одно могу сказать: даже фрицев из плена поотпускали уже, предателям и пособникам, что из наших, прощение вышло. А Сима с девочками что ж, пожизненно? Лет на сто ещё, пока резервов магии хватит? Да за что же им такое? Сам посуди!
– А бешеных собак вообще пристреливают, – буркнул Игорь. – Хотя псы бедные ну совсем ни в чём не виноваты.
– Какие собаки? О чём ты? – рассердилась Маша. – Они герои!
– Герои, верно, – правдивый до мозга костей, Игорь никогда не отрицал очевидного. – Но… не мог Арнольдыч так поступить. Не мог, понимаешь! В толк не возьму, отчего ты в нём сомневаешься. Отца мы уже сколько лет знаем? Не такой он, чтобы «серафимов» бросать, мы ж оба слышали, как он про них говорил! Да как только узнает, что «ангелы» нашлись, – тотчас сюда примчится и уж что-нибудь придумает, будь уверена. А вот если ты ошибёшься, если выпустишь их, а «серафимы» кучу народу поубивают, – как думашь, что нам за это будет? За Кармановом и так уже госбезопасность приглядывает, из-за смерти магов. Может, из-за них Верховенский и приходил к Отцу, а тот запаниковал и за нами послал. Подумал, что не будет подозрительно, если мы, кармановские, в Карманов поедем работать. На нас вся вина будет, Машка, и никакие фронтовые заслуги, никакие добрые намерения не спасут. Да что там… как мы жить с этим сможем?! Так что давай дождёмся, пока Скворцов Отцу передаст про «серафимов»…
– То есть как – передаст? – недоумённо уставилась на него Машка. – Ты ему что, рассказал?
– Ну, да, хотя и не совсем, в общем, – смутившись, Игорь взял в руки перебинтованную Машкину ладонь. – И не рассказал, а доложил по форме. А он доложит выше. Арнольдыч его старый друг, Скворцов его известит, шурум-бурума не устраивая. А уж Отец точно найдёт выход, я не сомневаюсь.
– Простой ты, Игоряша, как полтинник. – Машка вскочила, вдевая ноги в туфли. – Думаешь, станут они Отцу отзваниваться, наивный! Никуда Скворцов звонить не будет, а просто доложит куда следует. Ты видел, как он трясся, когда про МГБ говорил? Ему своя рубашка ближе к телу. Ну и пришлют сюда команду, какую надо. Думаешь, пощадит Верховенский героев сорок первого? Болото зачистят, и конец «серафимам». А потом начнут разбирать и докапываться, как они там оказались. Ты этого добиваешься, что ли?