Верность любви
Шрифт:
Они боролись недолго. Дверь тихо приоткрылась, вошла Кири. В ту же секунду светильник выпал у нее из рук, она выхватила нож, подскочила к Франсуа и с размаху полоснула лезвием по его шее. Он страшно закричал, зажимая рану, из которой хлынула кровь. Проснулся и заплакал ребенок.
Тулси и Кири смотрели друг на друга, глаза в глаза, и их сердца сжимались от предчувствия непоправимой беды.
Глава IV
Анри с таким напряжением вглядывался
Киледар оставался оазисом красоты и покоя, призрачным сном среди разрушительной действительности. Величавые дворцовые строения, привлекающие взор благородной простотой архитектуры и ослепительной белизной камня, сбегающие вниз изящные лестницы, серебрящиеся на солнце деревья, окутанные дымкой полуденных испарений высокие крепостные стены…
Врач прописал выздоравливающему Аравинде ежедневные солнечные ванны, и Анри подолгу лежал на плоской, нагретой зноем крыше вместе со своим слугой. Очень скоро его кожа стала почти такого же цвета, как у юного индийца, и, как ни странно, следы от ожогов почти исчезли, тело стало сияющим и гладким, как полированный мрамор.
Анри знал, что между англичанами и французами заключено перемирие, и хотя он не без основания считал, что мир между вечно воюющими государствами и народами не более прочен, чем яичная скорлупа, это не могло не радовать.
Война за колониальные земли продолжалась, только теперь усилия британцев и французов были направлены на местных властителей. Анри полагал, что дни Киледара сочтены, и ему казалось, Викрам разделяет его мысли.
Несмотря на предупреждение Викрама, молодой человек не переставал вынашивать план нового побега. Аравинда был еще слаб, но выказывал горячее желание следовать за своим господином. Теперь уже Анри уговаривал юношу остаться в Киледаре. А еще ему хотелось побольше узнать о Викраме, человеке, из-за которого он оказался в крепости и который, как предполагал Анри, помогал ему всем, чем только мог.
— Кто такой Викрам? — спросил он у лежащего рядом Аравинды.
Юноша ответил коротко:
— Брахман.
На самом деле одной фразой было сказано все, ибо каста определяет то, что есть в жизни человека, и то, что будет после его смерти. Анри уже достаточно хорошо разбирался в этом.
— Разве он не воин?
— Брахман, — уверенно повторил Аравинда.
— Откуда ты знаешь? Тогда почему он не носит брахманский шнур? [17] По-моему, ты ошибаешься!
17
Знак отличия касты. Веревка из крученых хлопчатобумажных ниток, которые приготовляются с большими церемониями. Носится через левое плечо и спускается до правого бедра.
Аравинда приподнялся на локте. В его взоре отразилось недоумение.
— Неужели я не отличу брахмана от кшатрия, вайшьи или шудры! А почему он не носит шнур, не знаю.
— И все-таки скажи, что он за человек?
Юноша вздохнул.
— Не знаю. Суровый, но справедливый. Служит радже и вместе с тем сам по себе. По-моему, у него нет ни дома, ни семьи.
Анри задумался. Викрам не был похож на человека,
Анри казалось, что этот таинственный человек то ли скрывал свое прошлое, то ли бежал от него. Он был не из тех, кому богатство и власть могли заменить память о былом! Анри очень хотелось откровенно побеседовать с индийцем, но тот словно воздвиг перед собой невидимую стену.
Разговор состоялся, когда Викрам неожиданно пришел к Анри поздним вечером. Луна плыла в небесах, окутывая мир таинственным сверкающим покрывалом. Пол был усыпан лунными бликами, словно цветами миндаля.
Викрам, как всегда, обошелся без предисловий.
— Дни Киледара сочтены, Анри.
— Я это чувствую, — серьезно ответил молодой человек.
— Не сегодня завтра начнется настоящая осада, и тогда крепость падет. Это дело времени. Англичане и французы помирились; теперь их усилия направлены против нас. Потому, если выпадет возможность, бегите. Ибо может разгореться такой пожар, который не пощадит никого.
— Сейчас не могу — Аравинда не вполне здоров. Юноша хочет идти со мной, а значит, я должен ждать.
Внезапно Анри почувствовал, что взгляд Викрама проникает в сокровенные глубины его души и обнажает тайные, казалось бы, надежно скрытые от посторонних мысли.
И тут же спросил:
— А вы?
— Я буду сражаться за крепость, и если мне суждено умереть, умру.
— Вы же не воин, а брахман.
— Я не знаю, кто я, и в каком-то смысле меня давно уже нет.
— Нет, вы существуете, и у вас есть цель — вы служите радже Бхарату.
— Да, служу, потому что это достойный человек, который понимает проблемы нашего народа. А в остальном… Мы верим в вечность души, которая совершает бесконечное странствие, но я больше всего хотел бы вернуть то, что потерял именно в этой жизни. Впрочем, это касается только меня.
В этот миг взгляд Викрама был похож на взгляд самого Анри, когда тому сообщили о страшном приговоре или когда он думал о том, что прошлая жизнь представляет собой пепелище.
Несколько дней Тулси ночевала возле единственного в Баласоре городского фонтана. Здесь можно было попить и умыться, а также напоить и искупать ребенка. Однажды английский солдат бросил к ее ногам рупию. Тулси молча подняла полные слез глаза — у нее не нашлось сил поблагодарить его.
Было время, когда ее душа казалась сожженной дотла, но сумела возродиться из пепла. Сколько раз в жизни человека может случаться подобное чудо?
Рана Франсуа Друо была страшной на вид, но не опасной для жизни, хотя он и потерял много крови. В ту же ночь Тулси вышвырнули на улицу, и что происходило в доме дальше, она не знала. Кири отправили в тюрьму.
Тулси побывала там и застала подругу в полном отчаянии. Девушка сидела в темном, душном, вонючем, кишащем насекомыми и крысами помещении вместе с полусотней таких же несчастных людей. В основном это были мужчины; кое-кто попытался позволить себе вольности, но Кири подняла такой крик, так царапалась и кусалась, что ее быстро оставили в покое.