Верность
Шрифт:
Он почувствовал, как в левую ногу что-то очень больно ударило. Потом увидел, как у Виктора что-то на лице изменилось. Потом что-то страшное с его лицом произошло. А когда посмотрел, то понял: пуля попала в затылок, а лицо разорвало.
А ему попало в ногу, в бедро. Вторая пуля попала в плечо. Он лежал и думал: почему Виктору в голову, а ему в плечо? За что его? Лучше было бы мне… Мысль эта крепко осела в его сознании…
А пусть будет мне!
Он взял и поменял документы. Документы Виктора он положил себе. Они были все залиты кровью, так что фотографию
Вот так из Леонида он превратился в Виктора.
Он плохо помнил, как их вывозили. Сначала на вертолёте, потом на поезде в Ростов. Пуля попала в бедро и застряла – повредила кость. Пришлось ему месяца полтора проваляться. Но здесь его уже называли другим именем.
Он не знал, куда поехать после госпиталя. И решил поехать в Питер. Там проще затеряться.
Его демобилизовали, дали документы, в которых было написано, что он участник чеченских событий, а также справку о том, что он получил ранение и теперь инвалид.
С этими бумажками он приехал в Санкт-Петербург. Его принимают по льготе в любой институт. Он поступает в университет на первый курс, хотя у него за спиной было уже три. Выглядел он, конечно, старше. Поскольку тот мальчик, который погиб, был на четыре года младше его.
А дальше? А дальше всё тот же голос.
«Смотрю телевизор, жду тебя».
Он часто слышал его во сне. За это время он не сошёлся ни с одной из девушек. Этот голос всегда его преследовал.
После окончания университета он был уже успешным бизнесменом. Имел строительную фирму, не самую мощную, но достаточную для того, чтобы быть свободным и обеспеченным человеком. Квартира у него была прекрасная. Была и машина. Но… Даже секретарь – и тот мужчина был. Его все считали женоненавистником.
И вот сейчас он стоит у светофора на Невском, у Марата. Светофор переключился на зелёный, а он, сжав руль и стиснув зубы, слушает этот голос. Сзади начали ему сигналить, он включил аварийку.
А этот голос всё говорит:
– Ну, где же ты?! Мы же договорились, что я буду на пересечении Маяковской и Невского. Я уже десять минут стою, а тебя всё нет! Через пять минут я уйду!
Она – вот она. Она – здесь. Всего в нескольких шагах…
Виктор-Леонид дождался следующего переключения светофора и газанул так, чтобы занять правый ряд перед троллейбусом. И так же на аварийке стал приближаться к Маяковской.
Вот! Это она! Это она стоит, да. Такая же копна рыжих волос, та же осиная талия, стройные длинные ноги.
Она стояла вполоборота, смотрела в сторону Фонтанки. Светофор переключился, она стала смотреть на противоположную сторону Невского, ожидая кого-то в толпе. Но, не увидев никого, стала смотреть в сторону Московского вокзала. Никого не находя и там, повернулась в сторону Маяковской. Получилось так, будто она демонстрировала себя перед ним, а он сидел, сжимал руль в машине, стиснув зубы, и смотрел на неё.
Прошло какое-то время. Она полезла в сумочку и достала телефон. У него снова зазвонил мобильный. Но теперь она уже назвала имя, правда не его, а Марины какой-то:
– Марина,
Леонид-Виктор медленно поднёс трубку и произнёс:
– А я лежу, смотрю телевизор, жду тебя.
Она бросила телефон. Он видел её глаза. Они заметно расширились. Бросив телефон, она стала падать. Её подхватил какой-то мужчина. Какая-то женщина подняла её телефон и подала ей. Она с ужасом взяла его:
– Лёнь, это ты? Скажи, это ты?! Ты где?
– А где мне быть? Сижу, смотрю телевизор…
В это время её уже держали на руках. Кто-то вызывал скорую помощь…
Подъехала скорая помощь, и её увезли. А Виктор всё также сидел в машине. Работали огни аварийки.
Подошёл милиционер. Постучал, отдал честь, спросил, в чём дело. Виктор ответил:
– Стою, смотрю телевизор.
Затем включил передачу, отключил аварийки и медленно поехал…
Наталья поднималась по лестнице. Её охватило какое-то чувство тревоги. Такое же чувство у неё было тогда, когда умерла бабушка. А сейчас с чего бы это?
Она должна прийти чуть раньше, перед тем, как Леонид вернётся с работы. Нужно проскользнуть незаметно, пока старушки спят. И чтобы Леонид застал её спящей.
Наталья подошла к двери. Тихо отрыла дверной замок, также тихо и аккуратно прикрыла за собой дверь. Зашла в свою комнату.
Она сразу почувствовала, что что-то в ней изменилось. Посмотрела на телевизор – на нём приклеена какая-то бумага. Подошла, увидела, что рядом приклеен её загранпаспорт, а на том листе бумаги было написано: «Смотри, может, увидишь себя».
Тут только Наталья поняла, что Леонид был дома. Её ещё тогда насторожили те два звонка, которые он сделал вчера с работы. Обычно он делал только один звонок, а вчера позвонил дважды. Она вспомнила, что ему отвечала. Она говорила: «Сижу, смотрю телевизор, жду тебя». А он был дома! И она не догадалась об этом!!
Она посмотрела на кровать. У неё застучало в висках: ун-та, ун-та, ун-та – всё быстрее и быстрее. В глазах потемнело, ноги стали ватными, и она рухнула на пол…
Когда открыла глаза, она вначале не поняла, где находится. Потом посмотрела на кровать – нет, это не кровь, от которой она потеряла сознание. Увидев бутылку на подушке там, где должна была быть её голова, она узнала в контуре, описанным вином, свой собственный контур. Она любила так лежать, а он её обнимал…
Неужели он подумал, поверил, что я ему изменяю? А что может подумать мужчина, если он звонит с того места, где я должна быть, а я ему отвечаю…
Она не знала, что делать, как поступить в такой ситуации. Она села и начала плакать. Слёзы сами лились из её глаз, а она в это время повторяла сквозь зубы:
– Это всё Марина виновата, это ты во всём виновата.
А было это так. Три месяца назад Наталья возвращалась из института. Настроение у неё было замечательное, она шла почти приплясывая. Вдруг Наталья заметила, что перед её парадной возле домофона стоит какая-то женщина.