Верну любовь. С гарантией
Шрифт:
— Понравилось тебе? — спросил он, когда они спустились обратно в помещение охраны.
— Ужасно понравилось. — Даша надевала свою светлую дубленку, в которой казалась Саше очень похожей на сказочную Снегурочку.
Он прижал ее к себе, поцеловал в губы, потом в глаза — правый, левый, правый, левый… Потом опять в губы… Коробочка была между ними, о ее розовый бархат колотилось его сердце. Короткий вздох, и снова Дашины губы, от которых невозможно оторваться… Он подумал, что если сейчас он не отдаст кольцо, а унесет домой, то никогда не решится больше достать его и надеть ей на палец. Дежурка была пустой, охранники работали сейчас в помещении театра, и Саша с Дашей были в ней одни. Три обыкновенных конторских стола, серый облупленный сейф —
— Даш, выходи за меня замуж.
Катя Скрипковская сидела в уютной, красивой кухне и пила кофе. Эта кухня сегодня была уже четвертой в череде уютных и красивых кухонь, и чашка кофе была четвертой. И хозяйка рассказывала историю, удивительно похожую на три предыдущие. Да, прав был майор Банников — к женщинам лучше всего было посылать Катю. Почему-то именно рыжеволосая лейтенант Скрипковская умела расположить к себе практически любую даму. Ей рассказывали такие секреты, какие можно было доверить не каждой подруге.
— Вы ее видели? — задала Катя очередной вопрос.
Хозяйка дома, Ирина Николаевна Стеценко, угощавшая Катю, щелкнула зажигалкой. Пока она прикуривала, сигарета подрагивала в ее длинных пальцах. Она нравилась Кате — очень коротко стриженные седеющие волосы, интересное лицо с немного неправильными чертами, манера ходить дома в узких, облегающих и, наверное, очень дорогих белых джинсах и грубом, домашней вязки свитере, который так шел этим изысканным джинсам. И в кухне уютно пахло домашней выпечкой. Вот только история, которую она рассказывала, Кате очень не нравилась.
— Нет, не видела. Я не из тех натур, знаете ли, что обожают рыться в карманах и выслеживать любовниц. И вообще, мы столько лет вместе. — Ирина Николаевна слабо улыбнулась, отчего морщинки лучиками побежали от ее глаз. — В этом году уже будет тридцать. Поженились еще в институте. И все эти годы… Не скажу, что он никогда не давал мне повода… За тридцать лет всякое бывало. Но если у него и появлялся кто-то время от времени, то внешне это никак не проявлялось. Леня — натура творческая. Ему без состояния влюбленности нельзя. Оттого так много в жизни и успел. Я все это понимала, тем более что меня он ни разу не обидел. Нам с ним хорошо было вместе. Но вдруг с ним стало твориться что-то непонятное. Знаете, наверное, правильно говорят: седина в бороду… — Она невесело усмехнулась. — Но действительно, творилось что-то невероятное. Он смотрел на меня — и как будто не видел. Уезжал на ночь глядя, а иногда и не приезжал. Да, никогда, никогда раньше с ним такого не было. Забросил все дела на работе. Выглядел как… как марионетка. Короче, стоило только ей дернуть его за ниточку — и он делал все, что она хотела. Это было похоже на… на… — Стеценко пощелкала изящными пальцами, — на буйное помешательство. Как будто он вдруг заболел какой-то непонятной болезнью. Или на самую первую любовь, как у мальчишки, — горько добавила она. — А однажды утром он собрал свои вещи и ушел. Ничего мне не объяснил, просто оставил записку, что некоторое время поживет один. А потом…
— А потом вам сказали, что это приворот и что мужа можно спасти, — закончила за нее Катя.
— Откуда вы знаете? — вскинулась Ирина Николаевна.
— Это была ваша соседка?
— Нет, — удивленно протянула женщина. — Я не делюсь с соседками такого рода секретами.
— Так это ваша подруга вам посоветовала?
— Нет. История совершенно невероятная. Я шла в магазин, как раз на следующий день… Всю ночь не спала, плакала, и, наверное, лицо у меня было соответствующее. Я и в магазин отправилась не потому, что срочно нужно было, а просто дома больше не могла оставаться. Надо было как-то двигаться, что-то делать…
— Она вам гадала?
— В том-то и дело, что нет. Если бы она сказала — дай денег, я тебе погадаю, я просто бы развернулась и ушла. Но она заявила, что в деньгах не нуждается. Она действительно была в роскошном кожаном плаще до пят и довольно ухоженная, как я припоминаю. Даже на ногах у нее были не эти ужасные шлепанцы, которые все они носят в любое время года, а модельные ботинки. Да, так вот эта самая цыганка и сказала, что видит, у кого какая беда, и что это у нее семейное. Я была в таком состоянии, что еще и не такому бы смогла поверить. Но, что самое странное, она оказалась права. Леня ко мне вернулся.
— Это она вам так предсказала?
— Нет, она дала адрес, объяснила, что там хорошие люди, которые мне помогут.
— И вы пошли туда?
— Не сразу. Эта новость, честно говоря, меня ошеломила. Да я и не верила ни во что такое. Хотя наговоры эти, привороты работают?.. Все газеты в объявлениях. Значит, действительно помогает? Мне ведь тоже помогло. Думала весь день и пошла только потому, что больше ничего не оставалось.
— И когда ваш муж вернулся?
— Через десять дней. Причем неделю жил у своего друга, просто боялся, что я не пущу его обратно домой. И что это был приворот, там сразу подтвердили. Даже сказали, что если они помочь не смогут, то и денег с меня брать не будут.
— А потом взяли? Если не секрет, какую сумму?
Ирина Николаевна замялась.
— Я не хотела бы об этом говорить.
— Ваш муж ничего не узнает, даю вам честное слово.
— Они поставили Ленечке защиту, чтобы больше такого с ним не случилось, и взяли с меня семь тысяч.
— Гривен?
— Долларов.
Впрочем, и в предыдущих трех случаях суммы были того же порядка.
Через два часа лейтенант Скрипковская снова сидела в очередной кухне, хотя в этот раз она согласилась, для разнообразия, выпить с хозяйкой чая. Хозяйка, ровесница или чуть старше самой Кати, не обращая внимания на остывающий экзотический напиток с жасмином, расхаживала по кухне в ярко-алом шуршащем шелковом халате. Халат летел вслед за стройными ногами и с хрустом сминался на крутых виражах, которые закладывала его хозяйка, Богуславская Римма Витальевна. В такое двигательное и речевое возбуждение Римму Витальевну привела фотография, которую Катя ей предъявила.
— Конечно, знаю! Я эту сучку сама со своим старым козлом выследила, — заявила она и бросила фотографию на столик. Фотография скользнула на пол, и Кате пришлось ее поднять.
— Нет, подумать только! — бушевала Римма. — Я уже думала, он на мне остановился. Три года никуда на сторону не смотрел. Я ж его все время, козла, контролировала. Он же ко мне все эти три года как на крыльях летел! У него до меня три жены было, — доверительно сообщила она Кате, на секунду приостановившись. — И ладно, если бы эта сучка была хоть чем-нибудь лучше меня! Или моложе! Чтоб все по-честному!
Да, Богуславская была исключительно хороша собой и, на Катин вкус, даже красивее Ворониной. Хотя бы потому, что она, в отличие от Ворониной, была жива-здорова.
— И увела каким-то приворотом! Чтоб она сдохла, Воронина эта ваша! Я такие бабки запалила, чтобы этого мудака вернуть! И теперь не знаю, что дальше-то делать! И так все было через пятое на десятое, а теперь полный импотент! Я из-за этой суки джип за полцены продала, совсем новый. Ничего, он мне, говнюк старый, теперь три джипа подарит. А ей…