Вернуть Боярство 8

Мамаев Максим

Девушка резко оборвала себя на полуслове. И было отчего… Хотя бы потому, что я понятия не имел, кто такие Масляков и Коффилд и в чем суть их теория. А учитывая, что я с девяти до семнадцати лет почти безвылазно торчал в библиотеке Рода Шуйских, в которой имелись по меньшей мере все сколь-либо общеизвестные и значимые теории по магии, это говорило о многом…

— Ты что хотел обсудить, Аристарх? — натужно улыбнулась девушка.

— Я хотел бы обсудить, кто ты и что ты, — прямо ответил я, взяв её за руку. Хельга немножко вздрогнула, но выдергивать тонкую ладошку не стала, что я счел весьма благоприятным знаком. — Вернее сказать, я заметил, что к тебе вернулась

память о жизни до этого мира… Как ты знаешь, я лучше кого-либо способен понять тебя — ведь я и сам реинкарнатор. Не хочешь обсудить всё это?

Девушка некоторое время молча стояла, опустив взгляд. В её ауре то вспыхивали, то гасли странные волны активности, через пол минуты наконец сложившиеся в незнакомые мне чары — ауру Хельги словно бы припорошило золотыми огоньками, и я ощутил, как в ментальном плане вокруг разума чародейки сомкнулся настоящий доспех разума, который моими скромными силами в ментальной магии не стоило даже надеяться обойти. Странно… Зачем это?

— Я… Честно говоря, я ещё и сама не разобралась в том, что я чувствую, кто я такая и какой груз памяти из прошлого меня преследует, — призналась она, потупив взгляд. — Не знаю, как описать происходящее… Я словно постепенно пробуждаюсь от долгого сна, заново осознавая себя. И мне очень страшно, Аристарх… В голове словно сами собой возникают какие-то воспоминания, явно не из этой жизни, в голову лезут какие-то странные знания, которых у меня, по идее, быть недолжно. Например это…

На кончике изящного, тонкого пальчика, из острого ноготка брызнули разноцветные искорки, переплетаясь и сливаясь в заклятье. Быстро, красиво, изящно и очень, очень стабильно и прочно — вот что я мог сказать, глядя, как за три секунды над пальчиком моей возлюбленной сплетается трёхцветный огненный шар. А ещё — это была магия действительно высоких порядков. Словно кто-то, кто достиг ранга Великого Мага в прошлой жизни, стоял передо мной и сплетал заклинание. Боевое заклятие, которое, я уверен, большинство чародеев пятого ранга не то, что повторить бы не сумело — они и отразить бы его не сумели, если бы времени на создание защиты у них было столько же времени, сколько у Хельги на атаку. Это был воистину высший пилотаж, и я невольно восхитился увиденным — ибо как минимум, помимо всего вышеупомянутого, эти чары строились совсем на иных принципах, нежели всё, что я когда-либо видел в исполнении смертных магов. Как в этом, так и в прошлом мире…

— Ты, конечно, сумел бы не хуже и не медленнее, уверена, — заметила девушка, завороженно глядя на творение собственной магии. — Но сумеет ли кто-то ещё на пятом-шестом ранге так же? Сильно сомневаюсь… А уж если и сумеет — то старый, опытный боевой маг, давно достигший этого ранга и десятки лет оттачивающий своё мастерство. Причем он обязательно будет из Великого Рода — ибо кто ещё сумеет дать подобный уровень знаний? А ведь эти чары — это не наследие Романовых или Валге. Ни там, ни там подобным схемам плетения заклятий не учат… И поэтому, Аристарх — мне страшно.

Девушка сделала робкое движение мне навстречу, но тут же замерла, словно испугавшись порыва. Хельга резко отвернулась, взмахом ладошки посылая своё заклятие в сторону многострадальной воронки, и я, повинуясь внезапному порыву, шагнул ещё ближе и обнял её, прижимая хрупкую спинку к своей груди.

— Если честно, мне всё равно, что ты вспомнишь о себе, — негромко сказал я. — Кем бы ты себя не осознала, какие бы воспоминания к тебе не вернулись, как бы к этому кто не отнёсся… Мне нет до всего этого дело, радость моя.

— А если

я окажусь не той, кем тебе сейчас кажусь? — негромко произнесла девушка. — Если, например, окажется, что я что-то вроде той твари, Младшего Божества, от которого ты меня спас? Если окажется, что я несу угрозу для окружающих и тебе придется выбирать, что сделать — поступить как велит долг дворянина или… или…

Она замолчала, не сумев договорить до конца, но я понял её мысль. И засмеялся — легко, открыто, искренне. Девушка замерла, но я почувствовал, как напряглась тонкая спинка — сегодня она пренебрегла шубой, выйдя потренироваться облаченная лишь в лёгкое платье и заклятие, защищающее от мороза.

— Ты путаешь меня с каким-то героем или чем-то подобным, дорогая, — заговорил я. — Но я далеко не герой. Да и не злодей… Если вдруг окажется, что ты социально опасна — я не пожертвую тобой ради чьего-то там спокойствия. Герои жертвуют всем, даже самыми дорогими и близкими, во имя некоего общего блага… Я же скорее сражусь с теми, кто решит поднять на тебя руку, и плевать я хотел, чем они там будут руководствоваться.

— А если я действительно буду представлять угрозу? — тихо спросила она.

— Я скручу тебя, закину на плечо и отправлюсь глубоко в здешние леса, — легко заверил я её. — Там я срублю избушку, в которой мы будем жить-поживать вдали от цивилизации… А будешь себя плохо вести — буду давать тебе по заднице.

— Ты так уверен, что тебе это по силам, мой старый-молодой возлюбленный, — крутанулась в моих руках девушка и оказываясь лицом к лицу со мной. — А вдруг я окажусь сильнее? Что тогда будешь делать, мой самоуверенный герой?

— Я — Пепел, Первый среди Великих, — самоуверенно хмыкнул я. — Уж прости, но сильнее меня не всякий полноценный божок будет. Так что за это не переживай!

В общем, любимую я успокоил. А на следующий день, выбравшись из шкуры Проклятого Медведя, на которой мы проводили с ней ночи перед камином, я погрузился на один из захваченных фрегатов, наспех укомплектованный экипажем. К счастью, капитан Змея был достаточно опытным воякой и провел обстрел присмотренных в трофеи судов так, что бы просадить их магическую защиту, при этом не повреждая суда. Так что у нас появилось весьма своевременное пополнение…

Вообще, насколько я заметил, в наших краях — я имею ввиду Александровскую губернию в частности — знать предпочитала иметь в своем распоряжении исключительно эсминцы. Причем доходил до нелепого — вместо того, что бы взять пару-тройку судов в виде одного фрегата и пары корветов современного образца могли потратиться на какую-нибудь потасканную посудину, которой уже лет сорок исполнялось. Что-то вроде моды, так сказать — мол, если не можешь позволить себе эсминец, то уж лучше не позорься мелкотоннажными корабликами.

А вот всякие купцы и прочий люд, не относящийся к верхушке или хотя бы среднему слою аристократии, малые суда охотно брал для сопровождения своих торговых караванов. И потому вышла забавная ситуация — у остатков флота Второго Императора и двух Великих Родов губернии было всё от линкоров до корветов (ибо для выполнения серьёзных боевых задач требуется, как правило, взаимодействие боевых кораблей разных классов), у аристократии типа тех же Игнатьевых и Серовых — по одному-два эсминца (не считая тех, кому боевые корабли требовались напрямую для тех или иных задач, как тем же Багряниным). У мелкой аристократии же да у купцов, что представляли собой подавляющее большинство в количественном плане, владела всем мелкокалиберным и малотоннажным воздушным парком.