Вернуть дворянство
Шрифт:
— Теперь ты главный, — прижал я его к себе. — Можешь занять мою комнату, — тут я перешел на шепот. — Под матрасом найдешь журналы. Я только купил, даже почитать не успел.
Брови парня подпрыгнули вверх.
— Шпагу и саблю фамильные тоже тебе оставляю, как и всю коллекцию книг. Присматривай за сестрами. Теперь ты наследник, — я потрепал его по голове.
Мы вышли на улицу. Отец пожал мне руку и похлопал по спине.
— Не раскисай, ладно? — посмотрел я на него. — Всё нормально будет. Я все еще Сказов, этого у меня никакими
— Ну ты меня еще поучи, — заворчал отец, но не смог сдержать серьезной мины. — Всё, давай, сын. Ждем.
— Чуть не забыл! — опомнился я и полез в рюкзак, вытащил толстенную папку и вручил бате. — Это мои наработки по развитию клана. Посмотри на досуге.
— Э, ладно, — немного растерялся отец.
Я сел на заднее сиденье. Федька плюхнулся к водителю, а рядом со мной приземлилась Аоки.
— Подними шторы, — попросил я. Как только переборка с шуршанием разделила машину на две части, подруга детства уткнулась в меня и я почувствовал, как начинает мокнуть плечо.
— Ты обязан вернуться, слышишь, — сквозь слезы стонала она. — Тебя от брака со мной никто не освобождал.
Тут надо пояснить. Многоженство здесь норма. Мужчин всегда меньше. Дохнем как мухи в родовых стычках. Да и родить одаренного та еще задачка. Помимо обычной несовместимости по резус-фактору, может еще возникнуть конфликт стихий матери и ребенка, она, например, вода, малыш — огонь. И смерть при родах не такая уж редкость.
Вот и выходит нерадостная картина. На семью в среднем от двух до пяти детей, жены было три, одна погибла при родах, другую убили в рамках кровной мести, а третья жива. Так что такой тип семьи — банальная необходимость, а иначе дворяне давно бы повымирали.
Логично, что тут просто культ детей. И аристократам есть чему позавидовать простолюдинам.
Поэтому Аоки всё еще имеет шансы стать моей второй женой. Да и станет, чего уж. Я её люблю, по-своему. Ни как женщину, пока. Но как человека это точно.
— Ну всё не реви, — добавил я в голос строгости. — Че вы меня все хороните? Сказал, через год вернусь с гербом, значит, так и будет. Я когда-нибудь слово нарушал?
Японка подняла на меня заплаканное лицо и покачала головой.
— Вот и всё, — я притянул её к себе и чмокнул в губы, чтобы не ревела. А потом прижал к себе и стал гладить по волосам. — Я скучать буду, — поцеловал её в макушку. — Кольцо тебе привезу, артефактное. Так что не ной.
На вокзале я обнялся с Федькой.
— Ты уж присматривай за ней, — кивнул я на Аоки. — Смотри, чтоб не зачахла. Выгуливай иногда, поливай или что там с женщинами еще делают.
— Я не знаю, пока не изучал этот вопрос, — пожал плечами друг и натянул свою фирменную ухмылку.
Можно полететь на самолёте, но я без понятия, как голуби бы пережили эту поездку, поэтому решил тащиться на поезде. Из империи надо было уезжать, это очевидно. Таких как я зовут бесфамильцами, и отношение к ним, точнее, к нам, не очень.
Только
Я не знал, куда именно отправлюсь. Еще и поэтому поехал на поезде. Дорога длинная, есть время подумать. Специально для этого всё купе выкупил, пока еще есть такая возможность.
Экзамены сдал досрочно и даже диплом об окончании школы получил. Могу даже куда-то поступить, только это не сочетается с заработком денег и какими бы то ни было серьезными достижениями, а значит, отпадает.
Некоторое время проблем с финансами не будет. Последние два года я плотнее всего занимался именно издательством, и ни разу не тратил свою зарплату как руководителя. Так что полмиллиона рублей в запасе есть.
Первая точка маршрута Владивосток. Куда бы я ни двинул после, мне нужно будет крутиться как белка в колесе, и не помешает человек, который бы вытянул на себе весь быт.
Я, конечно, готовить умею всё из русской кухни, да и немного из японской, но вот только совсем не факт, что у меня будет на это время. Поэтому нужен самый трудолюбивый помощник из возможных. А я не знаю никого усерднее корейцев, именно это и послужило причиной поездки в такую даль.
Стоит пояснить: здесь в тридцать седьмом году из Владивостока выселили не всех корейцев и китайцев, а только свободных граждан и представителей мелких родов и кланов. Так что их там до сих пор очень много. К тому же у Сато остались связи в этом городе, и меня приютят.
О самой дороге сказать и нечего. Апрельская пробуждающаяся природа. За окном сменялись леса, поля, горы, речки, озера, а позже и море. Я пытался привыкнуть к своему новому положению. За восемнадцать лет жизни я впервые по-настоящему остался один. Это давило, но при этом давало ощущение свободы.
Клановые рамки всегда ощущаются неким корсетом, что мешает дышать, но вместе с тем, они как костыли поддерживают тебя. Вот от этого и возникал некий внутренний диссонанс. Вроде воздух свободы слаще, чем у родового поместья, но вот делать первые шаги страшно. Будто всюду зыбучий песок или болотная топь, а ты без проводника.
Я никогда не был во Владивостоке в прошлой жизни, так что не знаю, лучше он или хуже этой своей версии. Но первое впечатление город произвел хорошее. Забавный контраст обычной городской застройки, классического имперского стиля и азиатского колорита. Даже таксист попался почти как экскурсовод. Сказал, что глава рода, а таксует так, для души.
— Вот это торговый центр принадлежит китайскому клану Жанг, — вещал он. — Чуть дальше есть такой же японский под родом Мацумото. А вот тот шпиль, из-за высотки торчит, это уже бизнес корейского клана Кон.