Вернуть Любовь

Мур Катерина

А я полюбил Катю. Безумно полюбил. И теперь чувствовал себя ужасно.

Как последний дурак, отверг ее, когда был больше всего ей нужен. Отвернулся от нее, беременной и перепуганной насмерть. Почему? Из гордости. Кому ж понравится, когда тебя обманывают! Но история с домом теперь казалась мне больше проявлением любви, чем обманом. Да уж я был упрям как осел и отказывался принимать простое и очевидное: Катя любит меня, а я люблю Катю.

Я рассмотрел свой грех со всех сторон, даже встал на место Тани. Она не пожелала бы мне другой участи. Ее способность

любить была такой громадной, что она первая велела бы мне полюбить снова, если бы знала, что нам было назначено судьбой.

Глава 24.

Саша.

В конце коридора показался акушер. Я решительно двинулся к нему, ускоряя шаг по мере приближения.

— Послушайте, вы! — хрипло сказал я, не дав доктору открыть рот. — Спасите ей жизнь! Слышите?! Мне все равно, пусть это стоит миллион долларов, только сделайте так, чтобы Катя осталась жива. Вы поняли, доктор? Даже, если… — Я остановился, с трудом перевел дыхание и продолжил уже совсем резким тоном: — Даже, если это приведет к гибели ребенка, спасите мою жену!

— Успокойтесь. С вашей женой все будет хорошо. И ей, и ребёнку ничего не угрожает!

Широко раскрыв глаза, замер на месте и не хотел, не мог поверить в это. Счастливый поворот судьбы застал меня врасплох.

— С ней будет все хорошо?

— Да, и с ребенком тоже. Она ударилась о козлы, и в матке лопнул кровеносный сосуд. Видимо, был слишком тонким, да еще дополнительное давление из-за беременности. Кровотечение необильное, но и этого оказалось достаточно, чтобы испугать Громову. Что вполне естественно. Мы его остановили, сделали ультразвуковое исследование. Плод ничуть не пострадал. — Врач указал большим пальцем через плечо на дверь, откуда только что вышел. — Как только медсестра поставит капельницу, вы можете зайти и повидаться с ней. Я рекомендую несколько дней госпитализации. Думаю, затем беременность станет протекать совершенно нормально.

Я растерянно поблагодарил врача, тот проинструктировал медсестер и удалился. И тут же меня окружили родные. Мама плакала в три ручья теперь от счастья, Ника шмыгала носом. Борис нервно вытирал платком лоб и безжалостно жевал зубочистку.

Лёша же звучно хлопнул меня по спине.

— Ну, что я говорил? А? И когда ты начнешь мне доверять?

Я принимал все эти знаки внимания и даже пытался что-то отвечать, но глаза были прикованы к двери палаты. Как только оттуда вышла медсестра, извинился и рванул к жене.

— История повторяется, — слабым голосом проговорила бледная Катя.— Помнится ты уже приходил ко мне в больницу.

— Сейчас ты выглядишь гораздо лучше.

— Вряд ли.

— Намного.

— Спасибо.

Она отвела глаза и несколько раз моргнула, но все было бесполезно. Крупные слезы градом катились у нее по щекам.

— Тебе больно, Катюш? — Я напрягся. — Этот ублюдок ушиб тебя?

— Нет. — Она сглотнула слезы. — Ты успел как раз вовремя.

— Он за решеткой. — Решил не говорить ей пока об убийстве Анны Прокопенко. — Не

стоит тратить на него своих слез.

— Я плачу не поэтому.

Она прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать предательскую дрожь и спустя мгновение сказала:

— Саш, я понимаю твои чувства по поводу ребенка. Я не хотела тебя обманывать. Клянусь, не хотела. Я, конечно, должна была честно признаться тебе насчет дома, но насчет ребёнка, я не обманывала. Просто узнала только сегодня утром и возможности сказать не было. Мне очень жаль, Саша.— Губы ее снова дрогнули.

— Ты в этом не виновата.

— Нет, я говорю о ребенке. О том, что ты чувствуешь себя в ловушке. И ты наверняка думаешь, что сначала я привязала тебя к себе обманом, а теперь еще и ребенком, которого, ты сам говорил, никогда не захочешь.

Она слизнула из уголков рта набежавшие слезы.

— Катя, я...

— Саша, ты волен уйти. Если захочешь развод, я пойму и держать не буду...

— Ты хочешь избавиться от меня?

— Конечно, нет.

— Тогда замолчи сейчас же. Я тебя так сильно люблю! — Он улыбнулся, увидев ее ошеломленное, растерянное лицо, наклонился пониже и поцелуем осушил слезы у нее со щек. — Я люблю тебя, Катя! И ребёнка тоже люблю! И хочу чтобы у нас была настоящая семья!

— Любишь?

— Безумно.

— И ребёнка тоже?

— А что тебя удивляет?— не понял я.

— Помнишь, как мы ругались в больнице, когда я сказала, что тебе пора кончить горевать, что это тебя разрушает. А ты ответил: «Вот когда потеряешь любимого человека и своего ребенка, тогда и будешь вправе говорить, что я расклеился». Только когда угроза потерять тебя стала реальной, я поняла, как изматывает сердечная боль, как при этом распадается жизнь и ты с нею. Теперь я представляю, что ты чувствовал после смерти Тани.

— Больше у нас этой проблемы не будет.

Светлая улыбка озарила ее залитое слезами лицо.

— Нет, больше не будет!

И я поцеловал ее, глубоко и нежно, и удивился, как это до сих пор не понимал, что особый вкус ее поцелуя — это любовь. И я знал, что никогда не смогу насытится ею.

— Наверное, ты была права, Катюш, что не сказала мне с утра о ребенке, — прошептал ей. — Вряд ли до сего момента я хотел бы услышать о нем.

— А теперь, когда ты знаешь? Теперь что?

— Полный порядок! — Своей ладонью накрыл весь низ ее живота. — Я очень рад, что у нас будет ребенок. Поскорее выздоравливай, чтобы мы втроем отправились домой.

— Домой?

— Домой.

Эпилог.

Саша.

—Что думаешь по поводу Виктора?— подошёл ко мне брат.

Перевернув шашлыки, я оглянулся на парня, которого привела Вероника. Они уже неделю встречаются и наконец мы с ним познакомились.

— С виду нормальный парень,— пожал плечами, глазами найдя Катю среди родных.— Главное, чтобы Вероника была счастлива. Она это заслужила.