Вернуть невесту. Ловушка для попаданки 2
Шрифт:
Мда… Хоть какое-то преимущество. И все же…
– А я могу разорвать нашу связь? – спросила прямо и замерла напротив пернатого.
Как ни странно, он не стал увиливать. Вскинул голову, ловя мой взгляд, а потом неожиданно нахохлился трогательным сине-золотым шариком.
– Можешь. Только я тогда исчезну. Навсегда. Не получится уже вернуться, особенно после того, что случилось.
И таким несчастным, таким беззащитным он в это мгновение выглядел, что сердце защемило.
– А что случилось? – выдохнула почему-то шепотом.
На этот раз феникс молчал долго. Я уже думала, он проигнорирует
– Мало, кто из людей знает, но тебе скажу. Это связано с особенностями нашей магии. Тебе ведь известно, что у каждого клана как бы два зверя: у главы и у признанного наследника?
– Известно, – подтвердила быстро. – Только почему «как бы»?
– Потому что это не совсем так. Первоначально каждому из четырех родов был дан один помощник. А дальше… Мы призрачные. Не рождаемся, как обычные существа, не оставляем потомства. Когда зверь главы входит в полную силу, он отделяет часть своей собственной сущности и оставляет в Лесу. В Гнезде. После появления наследника, достойного стать носителем, эта частица пробуждается и бросает зов. Начинается испытание, и обретает форму второй мистический помощник.
– Который на самом деле создан из магии первого, – подхватила я.
– Да, это его ипостась. Они даже объединяются время от времени. Так легче передавать знания и опыт. Подпитывать друг друга. Со смертью главы, его зверь развоплощается и сливается со зверем наследника. Уже навсегда. А тот, в свою очередь, через некоторое время оставляет в Лесу новое «яйцо».
– Понятно, – кивнула я. Запнулась на секунду. – А ты?
– Меня феникс Зеона успел поместить в Гнездо, но сам так и не вернулся ко мне после смерти носителя. Тот ритуал недаром называют запретным. Погиб не только отец Эннари, но и его зверь. Не вырвался из заклятия, высасывающего энергию. Исчерпал себя, создавая для тебя дорогу в наш мир. А я остался вот таким… ушербным. Неполноценным. Половинным. Еще и не воплощался долго. Пришлось практически с боем прорываться. Из последних сил. Чешую чужую воровать. Пить эликсир. Посмотри, на кого я похож! – Феня негодующе потряс разноцветными крыльями. – И все равно, слаб, как новорожденный чатхи. Обычно зверя носитель подпитывает в случае необходимости, но ты сама сейчас ни на что не способна.
– Ты уникальный. Самый красивый на свете, – утешила я пригорюнившегося пернатого. – Но все же, почему? Чего ты ждал? Ладно, дядюшка и кузены тебя не устроили. Но в клане много других кандидатов. Нашлись бы достойные.
– Ты не понимаешь, – птиц вяло отмахнулся и еще больше понурился. – Носителем может стать лишь потомок главы, с которым первый зверь заключил договор. Там сложный обряд, замешанный на крови… Из родственников остались только четверо. Ты и Видан с детьми. Но они не подходят. Совсем. Так что, если ты от меня откажешься, я уже никогда не войду в силу, не смогу отделить часть себя. Исчезну навсегда. И клан феникса перестанет существовать. А он необходим сейчас Краиру. Необходим, как никогда.
– Я не хочу, чтобы ты исчезал, – призналась честно. И поняла, что это чистая правда.
Исподволь, совершенно незаметно, неугомонный птиц стал мне очень дорог. Я не допущу, чтобы он пострадал. Но и ввязываться во все эти политические
– Фень, а давай уйдем вместе? Вернемся в приграничье, поближе к Лесу. Ели потребуется, организуем новый клан. Когда-нибудь…
– Нет. Я могу быть только здесь. Тут все мое. Сначала и до конца. Так что решай.
Решай… Как будто у меня имеется выбор.
Откажусь – погибнет Феня, прекратит свое существование целый род. И что-то мне подсказывает, судьба его членов будет незавидна. У нас, конечно, отношения, прямо скажем, не очень, не сложились отношения-то. Но там ведь разные люди, хорошие тоже есть.
И вообще, не мешало бы разобраться, почему они невзлюбили семью Зеона? Только ли из-за Эннари?
А еще старый феникс фактически спас меня ценой своей жизни. И девушка, в теле которой я живу, связана кровью с какой-то древней клятвой.
Все один к одному.
– Лесу тоже нужно, чтобы ты стала главой. Очень нужно, – Феня словно угадал мои мысли. – Ты ведь обещала исполнить его просьбу.
– Лесу? А ему это зачем? Что ты еще от меня скрываешь? Говори!
– Расскажу, обязательно, – торопливо заверил птах. – Ты только зерно посади.
– Хорошо. Посадим. Но…
– Ты согласна? Ур-ра! – феникс взвился вверх и стремительной сине-желтой кометой заметался под потолком. Даже пару мертвых петель сделал. – Тогда собирайся скорее, умывайся, одевайся… Что там еще полагается? И бегом во двор. Место выбирать будем.
– Стой, мы не закончили.
– Потом, все потом. Когда-нибудь. Объясню, покажу, открою… Сейчас некогда. Тебе надо готовиться, а мне… гм… отлучиться ненадолго. Но срочно, очень срочно, да. Прямо немедленно. Дела. Встретимся во дворе.
И птиц, к которому мгновенно вернулась вся его самоуверенность, бесшабашность, жизнерадостная напористость, закрутился волчком и растворился в воздухе, оставив после себя шлейф золотистой пыли. А я поймала себя на том, что улыбаюсь.
Опять что-то утаил. Вот ведь… интриган пернатый. Но при этом все-таки свой. Родной.
Глава 7
– Нари, что случилось? – последней в комнату зашла Мьирра. Плотно закрыла дверь, у которой чутким охранником тут же замер Джалс. – Зачем ты нас собрала?
– Чтобы сообщить… одну новость.
Я запнулась, оглядывая нашу дружную компанию, и этим мгновенно воспользовался птиц.
– Пренеприятную*, – бодро прокомментировал он, выудив из глубин моей памяти очередную, подходящую к случаю цитату. Хорошо хоть, остальные его не слышали.
Пока я приводила себя в порядок, Феня успел слетать по своим «срочным, невероятно важным делам». Вернулся как раз в тот момент, когда начали собираться домочадцы – видимо, чтобы я не успела пристать к нему с вопросами – и теперь пребывал в самом радужном расположении духа. Даже согласился, чтобы я, прежде, чем сажать зерно, рассказала обо всем матушке и слугам.
«Именно, самую что ни на есть неприятную», – согласилась мысленно. Не знаю, кого как, а меня перспектива продвинуться вверх по карьерной лестнице и «поработать» начальником совершенно не радовала.