Вернуть престол
Шрифт:
Пусть я и не царь, но уважения к себе имею. Не будет Марина указывать мне, что и как делать. Она мне в одном пригодится…
— Ты не есть Диметриус, ты бес! Бесы! — сказала Марина и попыталась кричать.
— На! — ударил я полячку в висок. — Ну и где тут какой нож?
Нож я нашел и перерезал Марине Мнишек горло.
— Хрень какая! Симуляция так реалистична быть не может! — сказал я, укладывая голую жену Лжедмитрия у кровати.
То объяснение, что вокруг симуляция, и я воюю с неписями, что все не взаправду… я убедил себя в этом. Я был уверен, что это так и есть.
— Эй, где камеры. Вы же это видели! Так давайте, выходите! — кричал я, но никто не откликался, я мои слова уже казались более саркастическими.
Я работал, именно так, как учили, как умею, без сантиментов.
Я выждал еще с минуту, и под очередную колокольную трель, стал обыскивать комнату.
— Перестаем думать, что произошло и работаем. Задача — спастись. Время уходит, — бормотал я, выискивая монеты, или оружие.
Сундучок с золотыми монетами я нашел под кроватью, а в соседней комнате был доспех. Красивый такой, с пластинами, сложный с вензелями и узорами, сверкающий позолотой, аж до рези в глазах.
— Нельзя! — одернул я себя, борясь с желанием одеть такую красоту.
Если я собираюсь бежать, то нужно, по крайней мере, одежду найти более-менее нейтральную. Этот же доспех, может и защитил бы от стрелы, или пули на излете, еще бы знать пробивную способность местных пуль, но он по любому демаскировал меня.
— Золото! Золото! — говорил я, перебирая кафтаны, найденные в сундуке в той же комнате, где и доспех.
Это сколько денег только вот тут, в одной комнате? В России не было средств, чтобы содержать и обучать достойную армию? А сколько будет стоит вот этот кафтан, вышитый золотой нитью, в чем я не сомневался, не вольфрам же это или еще какой металл? Много стоит, полк наемников на месяц оплата, но это не точно, еще бы понять ценность деньгам и одежде!
— Государь! — послышался голос Басманова, раздающийся со стороны лестницы.
— Шустрый! А еще писали, что в этом времени все люди были медлительны, — пробурчал я, взял саблю и сундук с золотыми монетами и пошел навстречу Петру.
Он не должен увидеть убитую Марину. Немного опрометчиво я поступил с ней. Нет, решение было вполне продуманным, как бы это не прозвучало самонадеянно. Да, ее крик про то, что я не я, или… запутался. В любом случае, она вошла в истерику и не оставила мне выбора.
Уже после содеянного, у меня родился план. Так, я хотел подставить и тех, кто поднял мятеж и решить собственные задачи.
Во-первых, убитая дочь Юрия Мнишка, или Мнишека, не знаю, как правильно склоняется эта фамилия, — это больше, чем насильственная смерть шляхтичей, которых сейчас будут вырезать по всей Москве. За это мстить будет и Мнишек со своим патроном… кем? Острожским? И родственник Вишневецкий не должен оставаться в стороне.
Ну и я буду показательно сильно горевать по Марине, любви моей. Нет, конечно, не буду, но повод для мщения есть и при этом я не рассорюсь с поляками, буду свободным от брачных уз, через которые меня должны продавливать
— Государь, вот десять рынд немецких! — запыхавшись, сказал Басманов [в день убийства Лжедмитрия I его охраняло 50 немецких алебардщиков, остальных именем царя отпустил по домам Василий Шуйский].
И тут мог выйти конфуз. Я-то немецкий плоховато знаю, больше английский, или французский. Где служить довелось и с кем воевать пришлось, те языки и выучил. А немцы в нашем времени интересов в Африке не имели, да и в целом, так себе вояки… еще бы понять где наше, а где их время.
— По-нашему говорят? — спросил я
— Понимать, государ! — отозвался рослый мужик, чуть ли не на голову выше Басманова, о себе не хочу говорить, ибо я, скорее всего ниже даже Петра.
— Мы сейчас уйдем, но об этом знать никто не должен. Заприте ворота, оставьте десяток и тяните время. После уйдете… — я задумался. — Куда бежать станем, Петр?
— Так можно и в Чернигов, али Серпухов, в Тулу. Тебя, государь оттуда звали на царство, туда можешь и возвернуться от татей, — Басманов посмотрел на меня и некоторым прищуром спросил. — Государь, а ты не ошибся с крамолой?
— А ты взял под стражу Дмитрия Шуйского? — ответил я вопросом на вопрос.
— Как ты и велел, государь. Токмо Димитрий Иванович крест целовал, что ни сном, ни духом он о бунте! — сказал Басманов с явным сомнением в том, что именно происходит, и правильно ли я поступаю.
Пусть думает, что хочет, главное, чтобы исполнял, если желает еще немного прожить… немного.
— Веди его ко мне и после седлай коней! Никаких карет! — повелел я Басманову и, дождавшись, когда он уйдет, вновь обратился к командиру алебардщиков. — Господин Гумберт, ваша задача еще в том, чтобы бунтовщики были уверены, что я в Кремле и с царицей. Они должны ворваться вовнутрь и искать меня. Вот это за работу, прибудете ко мне после, я дам еще столько же.
Я протянул штук двадцать золотых монет, не уверен в количестве. По сияющим блеском глазам наемника, я понял, что этой суммы более чем достаточно. А мне нужно срочно понимание ценности и стоимости каждой вот такой монеты, чтобы не разбазаривать добро по-пустому.
— Я есть благодарить и вся сладить, по правде, государ, — сказал Гумберт.
— Тогда за работу! — сказал я и решил вернуться и забрать колье, которое, видимо, принадлежало Марине и которое лежало на… это, наверное, называется, трюмо, или комод, а, скорее всего, ни так, ни эдак.
В том, что я называл трюмо были еще перстни, браслеты, диадема, или корона.
— Все забирать нельзя, иначе так и будут звать вором. Но вот это, — приговаривал я, укладывая в узел драгоценности, что я быстро сделал из того, что можно было назвать наволочкой.
— Государь! — выкрикнул Басманов.
— Вот же неугомонный, шустрый и быстрый, — приговаривал я, быстро направляясь к двери.
Еще не хватало, чтобы тело Марины заметил еще и Шуйский, даже, если участь брата того, кто затеял государственный переворот, уже предрешена.