Вернуть престол
Шрифт:
— Вот! — как-то скомкано, без особого энтузиазма, Петр Басманов указал на мужика, которого привели двое немцев.
— Ну, Димитрий Шуйский, поговорим с тобой? — спросил я, указывая рукой на двери в спальню Марины, где я и очнулся.
— Отчего, государь не поговорить, а то, вот МЕНЯ, Шуйского, словно татя какого! — Дмитрий грозно посмотрел на Басманова.
— Да, будет, тебе, Димитрий Иоаннович местничать. Я волю государя исполнял! — оправдывался Басманов.
И это оправдание мне не нравилось. Лебезит перед этим Димитрием Петька, как бы другого Димитрия, то есть меня, не предал. Был кто-то из приближенных Лжедмитрия, кто
— Седлай коней, мы уезжаем! Если есть еще кто, что с оружием, да верный, так бери с собой, — приказал я Басманову.
Басманов побежал. Так он сегодня все нормативы по челночному бегу сдать мог бы. Но пусть бежит. И в правду, звон по Москве становился все громче и уже казалось, что все сорок сороков, или сколько в Первопрестольной церквей, звонят не переставая. Потому и спешить нужно.
— Что Димитрий Иоаннович, бежать станешь? — спросил Шуйский младший, Василий же еще имеется.
— А что, не стоит? Убивать меня никто не будет? — спросил я, не собираясь отвечать на вопрос того, кого собирался убить.
— Ты отрекись! Возьми все, что увезти сможешь, да схизматку свою забери распутную, да беги. У ляхов дом купишь, шляхтичем станешь, телятину есть станешь, да в полдень не спать, — говорил Дмитрий Шуйский, а я все мотал на ус.
Реалии местные, конечно… это мне сейчас предъявляют то, что я ел телятину? Вот и не знал, что ее есть нельзя. Как по мне, так отличное мясо, полезное, много белка, мало холестерина. А что еще мне ставит в укор Шуйский? Обеденный сон? То, что я, то есть он, Лжедмитрий, в обед не спал? Ну ведь это странно… В смысле попрекать этим, напротив, если государь бодрствует, да еще и работает, так и благо стране. Или я настолько не понимаю людей этого времени. Времени? Все же это попадание в прошлое? И не лихо я развернулся? Уже одна смерть на мне, вот, собираюсь и вторую на душу принять.
— В чем еще моя вина? — спросил я, решив все же потратить две минуты для большего понимания ситуации.
— За ляхов и их распутство, за то, что музыка и танцы не скончаются в Кремле, что привечаешь худородных, а знатных бояр задвигаешь… много чего, Димитрий, — Шуйский осклабился. — Ты бы бежал уже, да подалее.
На последних словах, тезка из семейства Шуйских, почти без замаха, саданул мне в глаз.
«Сука, Басманов, научу еще его веревки правильно вязать!» — успел подумать я, делая шаг назад и чуть не падая. Удар у этого мужика был неслабым. Мое новое тело реагировало хорошо. Я не замечал каких-либо отклонений. Однако, первый же мой блок от нового удара Шуйского доставил массу неприятных ощущений. Все же тело не безнадежное, но не тренированное, точно.
— На! — выкрикнул я, нанося прямой удар в пах.
— Ты не царь! — зло процедил Дмитрий Шуйский, скручиваясь от боли.
— Хех, — нанес я хук правой рукой, которым я закономерно вырубал любого, кто умудрился так подставиться.
И… сейчас удар получился так же духовышибательным.
Молча я достал из сапога Шуйского нож и нанес ему выверенный удар в сердце. После еще и еще, как будто его убивали в припадке. После потащил тело второго человека в семейной иерархии клана Шуйских в комнату, где уже лежала Марина.
— Вот так, — сказал я, стягивая портки с Дмитрия Шуйского. — Теперь вот так.
Я
— Государь! — блин, ну опять Басманов. — Государь?
Этот шустрик зашел-таки в комнату, из которой я уже выходил.
— Все готово? — спросил я требовательным тоном.
— Государь? Но как же? Дмитрий Иванович, — он же не успел бы снасильничать! — было видно, что Петру Басманову искренне жаль Шуйского.
— Ты со мной, Петр? — спросил я, готовясь уже превращаться в мясника и кончать еще и Басманова.
Но именно на него у меня появились некоторые планы. Да, все равно придется и его убить. Он видел слишком много нестыковок со мной и с тем, кто раньше пользовался этим телом, в которое я переселился. Если я переселился в тело Лжедмитрия, а в это мне все больше и больше верится, то с моей личностью и так слишком много странностей, чтобы их плодить и далее. Но, раз уже много нестыковок со мной и самозванцем, то нужно больше узнать о мире, людях, условиях и ситуации, в которые я попал. Да, действительно, во всех смыслах, — попал, так попал!
— С тобой государь, как же без тебя, — сказал Басманов.
— Вот и правильно. Глянь, — я показал пальцем на свой левый глаз, который болел и явно должен был уже начинать отекать. — Это Шуйский так ударил. Своего государя! Должен был я его убить?
— Прости государь, усомниться себе позволил, нет мне прощения, — Басманов плюхнулся на колени, но что-то слишком много наигранности было в действиях этого человека.
Не должен быть Басманов простаком, такие при трех государях в фаворитах не ходят. Вот и я начал выискивать некоторые моменты в поведении Басманова и стал замечать нестыковки. Но на кого сейчас положиться? Вроде бы Басманов из той истории и сейчас не оставляет меня. Ну, а захочет быть в фаворе, так сослужит службу, а я буду тем, кто фавором наделять может, так и оставлю подле себя. Ну а пока бежать.
— Все готово? Коней седлал? — спросил я.
Дождавшись утвердительного ответа, мы выдвинулись к выходу. Вдали раздавались выстрелы и крики. Как бы не было поздно. Заигрался я с Мариной, да с Шуйским. Но… история уже пошла иным путем, так что больше оптимизма! Авось и проскачу и не буду сегодня убит. Или было бы правильным умереть, чтобы вернуться в свое время? Нет, слабости не нужно. Вряд ли жизней множество. И вообще нужно будет на досуге подумать, что это за сила такая могла меня сюда перенести. А сейчас бежать.
Выбежав на крыльцо, я почувствовал, что у меня защемило нос. Ну, понятно, что в начале семнадцатого века все должно быть натуральным, но я рассчитывал на чистейший воздух, а почуял натуральную фекальную вонь, замешанную на аромате конского пота. Наверное, это нормально. Но это же царский терем, или дворец, неужели нельзя вовремя все убирать, да коней чаще мыть?
— Государь в конюшню пойдешь и сам выберешь коня, али твоего гнедого подвести? — спросил Басманов.
— Все равно! — сказал я, предвкушая, как сейчас покажусь лихим наездником.