Вернуть всё
Шрифт:
– Это называется: взрослею. – Поправил его Славка и еще раз обошел кругом.
– Ты меня с елочкой случайно не спутал? – подозрительно поинтересовался Александр.
Славка хлопнул себя рукой по лбу.
– Совсем забыл. Там внизу Яков требует его снять. Грозит полицию вызвать за хулиганство.
– Он что, все еще на этом козырьке сидит? – поразился Александр. – Он что, больной?
– Трусливый он просто. Пошли, снимем
Они ушли. Женщины быстро накрыли на стол. Через пять минут вернувшиеся мужчины сквозь смех дожили:
– Спасли мы этого пентюха. Поставили лестницу, он так по ней дунул, только его и видели! Но что странно: народу мимо шло море, но никто ему не помог, хотя лестница стояла всего-то метрах в десяти.
– А не любят его здесь. Городок-то маленький, все друг дружку знают. Представляю, как он замерз!
– А чего ему мерзнуть? Температура-то почти летняя! Минус десять-то есть?
– Да уж. Это как в песенке на-найцев про эскимосов? «Началась у нас вчера настоящая жара. Минус тридцать и хочется квасу»? – смеясь, пропела Наталья.
– У нас в Ивановке еще вчера минус тридцать пять было. Но сегодня уже потеплело на пять градусов. Так что настоящая жара, все верно. – Скрупулезно уточнил Александр.
Они посидели, смеясь и болтая, до десяти часов. Потом утомившихся детей отправили спать. Александр лег с Натальей в большой комнате. Впервые в их жизни он шептал ей о любви, и у нее от счастья по щекам текли невольные слезы.
– Я тебя тоже люблю. Наверное, с самой первой минуты, как увидела. – Это признание далось ей с трудом. Она все еще боялась, что все это только сон, хрупкий и уязвимый. Не рассыпался бы он от неловкого прикосновения.
Александр вдруг понял, что чувствуют люди в свободном полете. Ему казалось, что он летит где-то высоко-высоко, над облаками.
– Может, нам с тобой обвенчаться? А то знаешь, у нас в Ивановке считают, что мы живем в блуде.
– Да, мне это тоже говорили. – Ее голос прозвучал с затаенной печалью, и Александр понял, что жилось ей вовсе не сладко. Интересно, а какие еще гадости говорили ей их деревенские кумушки? – Но ведь я в православной вере крещена.
– Это не страшно. Теперь староверы могут с православными венчаться. Вот приедем, и договорюсь.
Наталья положила голову ему на грудь и спокойно уснула под мерный стук его сердца. Он тоже заснул, не понимая, для чего столько времени мучил и ее и себя, ведь сразу было ясно, что им очень хорошо друг с другом. Как сказал дед: есть люди, предназначенные друг для друга. Как дед с бабкой. И как он с Натальей.
Послезавтра погнали домой. Через пять часов с небольшим отдыхом посередине дороги въехали в Ивановку. Но поехали не к дому родителей Александра, а совсем по другой улице. Наталья вопросительно посмотрела на Александра, но он сделал вид, что не заметил ее взгляда. Затормозил возле дедова дома и торжественно провозгласил:
–
Не веря себе, Наталья вышла из машины и завела детей в дом.
– А где же Александр Иванович?
– А мы с ним поменялись. Он теперь в моем пристрое живет. Он это назвал возвращением на круги своя. Он в молодости тоже там жил.
– И что, он с собой даже мебель никакую свою антикварную не взял?
– Нет. Сказал, чтобы мы ее берегли. И не его эта мебель. Она из поколения в поколение передается, он же тебе рассказывал.
Наталья ужаснулась невыполнимости стоящей перед ними задачи.
– И как это сделать с двумя малышами? Ну, даже с одним, Ульяна уже большая. А вот как уследить, чтобы Ваня не рисовал фломастером на стуле?
– Наташ, в этом доме и с этой мебелью выросло поколений семь-восемь. Думаешь, никто из них не рисовал на диванах и не заляпывал кресла?
Она поняла это по-своему.
– Ты прав! Тут наверняка были чехлы!
Александр чуть прищурился, обводя взглядом знакомую мебель.
– Вроде да. Когда была жива бабушка, было тут что-то такое. Но мы их завтра поищем. Сегодня не до них. Давай-ка лучше что-нибудь поесть приготовим.
Наталья услышала множественное число, но скептически приняла его за королевское разрешение готовить на кухне. В одиночестве, естественно. Но, к ее удивлению и восторгу, Александр первым прошел на просторную кухню и стал заглядывать во все шкафчики.
– Вот черт! Дед так основательно все почистил, что тут и мыши-то нечем поживиться. Что делать?
Он вопросительно посмотрел на жену, и Наталья нехотя предложила ему пойти к матери. Не сидеть же голодом? У детей есть что перекусить, а вот для взрослого мужчины еды нет. Александр гордо отказался, заявив, что один вечерок-то он попостится, и тут раздался стук в дверь. Александр пошел открывать, а Наталья раскрыла холодильник и тихо его закрыла. Он в самом деле был совершенно пуст.
В кухню вошел увешанный баулами Александр.
– Вот, мать прислала. Сказала, что это с новым годом. Завтра звала нас к себе. Пойдем?
Наталье идти к свекрови не хотелось. Но что делать? Рано или поздно встретиться придется все равно.
– Пойдемте, Наташа, не бойтесь. – Иван Александрович зашел на кухню и шкодливо добавил: – Отец ей хорошо мозги промыл. Припомнил, как ее бабка не любила, и за дело. Похоже, сейчас он ее воспитывать начнет. Делать-то ему нечего, а тут такой чудный объект для перевоспитания имеется. Причем под боком. Так что приходите, не бойтесь. Фиса теперь молчать будет, как рыба. И Клавдии он спуску не дал. Она к нам вчера заявилась, так он ее попросту выгнал. Сказал, что больше сплетен ей здесь не носить. И меня простите. Мне бы давно надо было Фису обуздать, а я все молчал. Тоже неправ был.