Вернуться – 2
Шрифт:
– Аыгх-ы-ы, – только и смог вымолвить бывший борец.
– Ничё не понял, – тут раздался первый звонок, приглашающий зрителей в зал. – Ладно, Пятачок! Будь культурным и она – культура к тебе потянется. Ты хоть пукни что ли, а то я понять не могу, ты меня понял или нет.
Пукнуть Георгий может и хотел, из-за того, что испытали его внутренние органы после двух сильнейших ударов в живот: но ни снизу, ни сверху тела вразумительных или любых других звуков так и не поступило.
Герману ответы были не особо нужны,
– Пойду я, ты отдыхай, сил набирайся. Впитывай флюиды культуры. Может окультуришься, наконец.
Не успел развернувшийся к двери Герман сделать второго шага, как сзади раздалось.
– Я-а-а, хте-бя-е-е шею сверну-у-у, ще-е-енок, – голос был сиплым и хриплым.
– Не, ты не Пятачок! Ты Осёл! Но не Иа, потому что тупой, а он умный, – констатировал Герман, разворачиваясь к борову.
Смазанное движение, звук хлесткого удара: классическая «вертушка» по среднему уровню – боров успел подняться на одно колено, подставив свою угловатую челюсть, куда и получил подошвой туфли.
– Вроде живой, – Герман в последний момент резко снизил силу удара, поняв, что натурально снесёт голову борову. Будет некрасиво, стены туалета и пол красным покроются. А это некультурно, театр всё-таки…
Тут раздался второй звонок, Герман прихватил за затрещавший ворот борова, открыл дверь кабинки и одной рукой зашвырнул его внутрь:
– А ничего так получилось, креативненько, – тело влетело головой прямо в унитаз и замерло в коленно-преклоненной позе. … – Будем надеяться, что педиков в театре нет, а то они тебя точно попользуют, – дверь кабинки закрылась.
– Герман! – дамы ушли из буфета и стояли перед входом в зал, ожидая своего припозднившегося кавалера. – Мы же опоздаем! Без нас начнётся, – Настя возбужденно всплескивал руками, а её мама укоризненно смотрела на него.
– Простите! – он прижал руку к груди. – Просто иногда в Москве попадаются очень некультурные люди.
– Что?
– Пошли, опаздываем, – тут раздался последний – третий звонок, он подхватил их под руки и увлек в зал.
**********
Вот и закончилась рок-опера!
Артисты вышли на сцену, чтобы поблагодарить зрителей, которые встали и оглушительно хлопали кланяющимся артистам. Вот небольшая часть зрителей понесла любимым актерам букеты цветов.
– А вы чего стоите? Идите, дарите Караченцову цветы, – раздался голос Германа, стоящего в проходе между рядами.
Билеты на эту постановку купил Алекс, будучи в очередной командировке в Москве, переплатил большие деньги, но получил билеты с теми местами, где и хотел Герман. Помимо этого, компаньон заехал прямо в Ленком, где встретился с одной из женщин-администраторов, переговорив с которой оставил ей внушительную сумму денег.
В своё время Герман очень удивился, когда узнал, что администраторы театров
Ходил Герман как-то на один спектакль в Москве, где актёры играли отвратительно – на отвали. И зрители ощутившие и увидевшие такое отношение к себе, не стали дарить цветы, у кого он были, а так и ушли из зала, унеся букеты с собой.
И тут администраторы театра принесли букеты сами и подарили их актерам, типа от зрителей, м-да.
Пока женщины восторженно хлопали в ладоши, с восхищением глядя на вышедших всех актёров на сцену, чтоб поблагодарить зрителей за овации, он быстренько смылся в фойе театра и увидел нескольких женщин с букетами цветов в руках. Определив в одной из них администратора – более лощеной была и моложе, он подошел к ней:
– Добрый вечер, я, Герман!
– Добрый вечер, это ваше, – она протянула ему два букета шикарных роз…
– Герман, откуда? – Наталья Николаевна обалдело уставилась на цветы, а Настя просто рот открыла.
– Оттуда! Там больше нет. Идите и дарите букеты Караченцову, – он всучил им цветы и вытянул их в проход к сцене.
У сцены толпились человек двадцать, даря цветы и пытаясь общаться с любимыми актерами. На сцене впереди всех и ближе всех к зрителям, конечно, стояли Караченцов и Инна Пиварс.
– Не, ну отдали цветы и идите дальше. Чего столпились-то, дайте и другим, – ворчал Герман, поняв, что его дамы не могут протолкнуться к самой сцене, чтобы наконец добраться до Николая Петровича и Кончиты.
– Может пойдём? – неуверенно сказала Настя, поняв, что пробиться не получается. – Не пробьемся.
– Пойдем! Но к актёрам! – заявил Герман. – Так, граждане! – тон его голоса резко повысился, став «командным». – Граждане, расступитесь! Пропустите женщину с ребенком. Эй! Женщина с ребенком без очереди!
Народ несмотря на громкий шум в зале, стал оборачиваться и расступаться, а Герман увидев прореху в толпе, тут же протолкал-продвинул тёщу и Настю прямо к краю сцены, где стоял на колене Караченцов и принимал букеты.
– Молодой человек, а вам не кажется, что это некрасиво, так обмануть! – вдруг заявила одна из матрон бальзаковского возраста, которая была недовольна тем, что её пришлось уступить место из-за этого нахала, хотя она букет подарить успела.
– Мадам, это женщина! – он ткнул в спину Натальи Николаевны, ожидавшей пока Караченцов, передаст очередной букет кому-то из массовки на сцене. – Она мать. А вот эта девочка, посмотрите какая она маленькая и беззащитная, – ткнул палец в сторону Насти, – это её дочка. Так в чём я вас таки обманул, мадам?!