Вернуться 3
Шрифт:
Самойлов был не очень доволен — только приехали и уже на аэродром хотят ехать. Кто работать будет? Но нехотя согласился, когда ему объяснили, что всё это не просто так, без объяснения конкретики. Романа оставили, решив, что пусть в Гудермесе побудет, пока они съездят по своим делам.
По приезду в Моздок, отловили одного местного «знатока» из обслуги аэродрома, который свёл их с начальником лётного отряда, после намека на «толстые» обстоятельства.
Небольшое пожертвование в фонд лётного отряда: прямой бартер в получении определённых «ништяков» их представителей
Звонок «другу» — Алексу в Пермь, со стационарного с пожеланиями от Германа, а также его сопровождающих по поводу их предпочтений и «хотелок». Хоть и фактически его подчинённые, но не учитывать их мнение — если разумное, конечно, — то рано или поздно столкнешься с проблемами.
Через день к Ходынскому аэродрому подъехала грузовая «Газель», которую быстро пропустили в разгрузочную зону по прямому приказу ответственного по аэродрому. Того очень попросил командир лётного транспортного отряда, отвечающего за перевозки грузов из Москвы в Моздок, и обратно.
Из автомашины быстро разгрузили коробки, которые первым рейсом отправили на самолёте в Моздок. И по указанию заместителя начальника лётного отряда, находящегося непосредственно в данном аэропорту, были отправлены в отдельное помещение на складе, дожидаться приезда хозяев груза из Гудермеса.
В общем-то, ничего такого, просто бутилированная вода, продукты долгого хранения и ещё кое-что. Покупать что-то в самой Республике было как-то очень — не очень. Вдруг потравят или ещё чего! А продукты питания от МО РФ были не сказать, что плохие или ещё чего, но разнообразием вообще не отличались. Только повара спасали, достаточно неплохо готовившие у них в столовых.
Жрать в три горла одним — совесть не позволяла, так что продукты и вода были переброшены бортом из Москвы с запасом, чтобы однозначно хватило коллегам. Так ещё кое-что и солдатикам из охранной роты перепало. Правда тем, кто непосредственно охранял следственные группы.
— Откуда всё это? — спросил Михайлов, когда Герман попросил у него «УРАЛ» для поездки в Моздок, а потом разрешение разместить доставленный из Осетии груз на складе «общежития». Даже соизволил выйти на улицу, чтобы посмотреть, как бойцы таскают коробки из грузовика в здание.
— Коммерсант у меня знакомый есть, — спокойно ответил ему Герман, сверяя количество привезённых коробок с прилагаемым списком, а то голодные солдатики обязательно чего-нибудь умыкнут, если не следить.
— Хорошие у тебя знакомые! — хмыкнул Михайлов, когда на ужине на столах в офицерской столовой появились тарелки со свежими овощами, сыром, молочной продукцией и бутилированной водой. Ну и кое-какие сладости, вприкуску к чаю.
— Других не держим!
Началась с одной стороны обычная, но со своим специфическим «вкусом» работа в Гудермесе. Изначально было достаточно тяжело… морально тяжело, в особенности смотреть на окружающую разруху и нищету.
Власти свободной Ичкерии, громко и на весь мир кричали о независимости и свободе для чеченского народа,
Всеобщая нищета и полностью разрушенная инфраструктура!
Да и бросаемые на «федералов» взгляды местных мирных жителей исподлобья, а в особенности в спину, не вызывали общей радости у «федералов».
Практически каждый день, за редким исключением, следственная группа Германа выезжала на различные происшествия в городе. Фактически занимаясь всем! И часто не по основному его профилю — следователя прокуратуры, а подменяя и милицейское следствие. Хотя это было совершенно не его сфера работы.
Да, следователей милиции было больше, чем следователей прокуратуры, но и мелких преступлений — краж, грабежей и т. д. было гораздо больше, чем они могли обработать. Да и в текущих условиях часто было совсем непонятно, кому из следователей ехать на место происшествие: милицейскому или «прокурорскому».
Поэтому часто приходилось сталкиваться с тем что, приехав на место происшествия, становилось понятно, что это подследственность следователей милиции, а не прокуратуры.
Пару раз попав в подобные ситуации Герман высказал Самойлову всё что думал по этому поводу:
— Герман, блин. У нас тут война! Людей — мало. Менять одну следственно-оперативную группу на другую из-за выяснения чья подследственность, и кто будет работать на месте — бессмысленно и опасно! Ты понимаешь?
Можно было из себя начать строить «целку-невидимку», но какой в этом смысл… Всем следователям прокуратуры приходилось заниматься подобным.
Хотя город был полностью взят под контроль федеральных войск, изредка днём, а по ночам в нём почти постоянно стреляли. Большей частью в праздно шатающихся военных, меньшей частью в ещё оставшихся мирных жителей.
И хотя у жителей практически не было имущества, т. к. за время войн местные потеряли практически всё, но даже во время разрухи можно отобрать еду или воду…
Рассказы коллег, ездивших в той «прошлой» жизни, а теперь реальное видение ситуации Германом показывало, что вся эта их следственная работа в разрушенной боевыми действиями Республике напоминало больше всего какую-то профанацию.
Если «злодея» или «злодеев» не ловили прямо на месте преступления, то какие-то шансы найти преступников — стремились к абсолютному нулю. Для «оперов» почти нет агентуры, кто и где живёт — чёрт поймешь. Документы у многих людей отсутствовали в принципе.
Можно сделать вывод, что до установления хотя бы какого-то подобия мирной жизни на этой территории, работа правоохранительной системы — бессмысленна. Поторопились большие начальники, хотя… С чего-то всё равно надо было начинать.
Так что больше частью вся работа заключалась в фиксации преступлений, а при редких задержаниях преступников «работали» очень жёстко, если не сказать — жестоко.
Правозащитников в окрестностях что-то не наблюдалось!
Так что людей с оружием, а тем более пытающихся отстреливаться, просто уничтожали на месте, не заморачиваясь с какими-то там правами человека.