Вернуться до катастрофы
Шрифт:
В соседней комнате стонал Никодим. Под окнами появились первые проснувшиеся монахи, спешащие на послушание. Васька вылетел в окно и бросился к идущему мимо иноку:
– Помогите, там Никодим ногу повредил, - почти кричал он.
Монах кивнул и ответил:
– Сейчас, лекаря пришлю.
Васька влетел обратно в окно. Он прошел в комнату к Никодиму. Повязка на ноге монаха высохла, сам больной страдальчески посмотрел на Ваську и сказал:
– Без меня поведешь инока к буку. Я не смогу, - Васька кивнул.
– Да смотри, в дупло не заходите. С ним еще разобраться
Только тут Васька понял, что монахи хотят его домой отправить. Прибежал молодой монах, он осмотрел ногу Никодима, пощупал длинными пальцами, покрытыми рыжими волосками, покрутил вправо-влево, согнул, разогнул в голеностопе. Никодим при этом морщился, но ни разу не застонал. Лекарь поцокал языком, покачал головой, достал из принесенного с собой мешка флакончик с каплями молочно-белого цвета, оценивающе окинул взглядом громоздкую фигуру пациента, сказал:
– Как бы не весь пузырек на тебя надо, - накапал, дал выпить старику, приговаривая: - Пей, это мак, сейчас боли не станет, я лангету положу. И объедаться прекращай, а то раздулся уже... Недели две тебе валяться придется. А с таким весом... опасно это... Да и ушибы долго заживают.
Васька наблюдал, как монах под стопу и голень подложил странную конструкцию из проволоки, обтянутой тканью, туго забинтовал. Лекарь повернулся к Ваське и велел:
– Вот эти капли, - он поднял вверх пузырек, - взболтать и по десять капель два раза, пока я не приду посмотреть больного. Садиться в постели можно, ноги вниз не опускать. И вообще, что бы он тебе ни говорил, повязку не снимать и не ослаблять. Если отечет нога или, не дай Господи, посинеет, сразу зови меня. Понял?
Васька кивнул. Лекарь поправил подушку под головой Никодима и ушел. Никодим попросил Ваську дать бумагу и карандаш, написал записку, сказал:
– Иди к настоятелю. Отнеси.
Васька прибежал к корпусу трапезной и остановился. Он никогда один не входил в эти торжественные, с тонкой резьбой деревянные двери. Васька переминался с ноги на ногу, ругая себя в душе за нерешительность, но так и не взялся за ручку. Стали подлетать школяры, те самые, с которыми вчера познакомился. Они громко переговаривались, кто-то легонько стукнул Ваську по плечу, второй кивнул. Они смело отворили двери, и Васька проскользнул следом. Прошел уже знакомой анфиладой комнат к покоям настоятеля, постоял под дверью, дожидаясь - может, кто придет. Но никого не было. Поднял кулачок и робко постучал. Через пару минут дверь открыл уже знакомый Ваське молодой монах.
– Что, Васька?
– спросил он.
– Никодим велел записку настоятелю передать, - Васька протянул бумагу.
– Ну, пойдем.
Васька робко, бочком вошел в комнату. Настоятель сидел за большим круглым столом, вооружившись лупой, и читал какую-то тетрадь в блеклой зеленой клеенчатой обложке, с пожелтевшими от времени, неровными по краям листами. Он недовольно взглянул на Ваську, спросил:
– А где Никодим?
– Вот, - Васька протянул записку, - не может он, ногу повредил.
– Вечно с ним что-то не так!
– возмутился настоятель,
Настоятель поднялся, поправляя дряхлую рясу. Свернул тетрадь трубочкой и вместе с лупой спрятал в огромном кармане.
– Поешьте сейчас и ступайте. В дупло не входите ни в коем случае. Просто внимательно все осмотри. И внутри, голову всунь, а ногу туда не заноси! Знаю я вас, любопытные! Может, какая зацепка найдется?
Настоятель стремительно, будто молодой, вышел из комнаты.
– Пойдем поедим, - позвал монах Ваську.
***
Никодим дремал. Он нашел удобное положение, когда не болела нога, и старательно берег его. В келье пахло жженым воском. Тоненькая свечка, зажженная Васькой перед уходом, догорела, и в сером утреннем мареве огарок чадил, пуская кверху тонкий белесый дымок. Никодим любил запах догоревшей свечи. В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошли. Это был настоятель. Он не скрывал раздражения, был зол. Но говорить сразу не смог: мешала одышка.
– Здравствуй, - сказал Никодим, - а все потому, что зарядку не делаешь.
– Отстань, - настоятель грузно опустился на стул около кровати, вытирая выступившие на лбу капельки пота, - вот душа у меня не на месте.
– Что ж так?
– Никодим с жалостью разглядывал покрывшегося красными пятнами друга. Еще бы, ровесники, а насколько он - Никодим - сильнее! А все дороги. То туда пешком, то еще дальше. Летал Никодим редко - тяжело с его-то весом, но ходить по горам, тренировать и сердце и ноги, да и голову тоже, упрямо не переставал. Хотя уже столько раз предлагали то в ключники, то в смотрители спален уйти. Отказывался. И сейчас: полежит недельку, и пойдет снова.
– Нашел я эту тетрадь, нашел!
– настоятель решил не спорить, а сразу перейти к делу.
– Какую? Не помню.
– Да ты можешь и не знать. Дневник майора. Может, эти дети, наш Васька и та девочка, что в городе видели, попали сюда не случайно? Понимаешь?
– Не понимаю. Там написано, как им вернуться?
– Никодим приподнялся на локтях и поморщился - движение разбудило боль.
– Нет, старый дурак! Здесь написано, что произошло пять сотен лет назад. Где и в какой последовательности!
– И что нам это дает?
– Не знаю. Знал бы, не пришел к тебе. Вот смотри, читаю: "Первый взрыв на Армянской АЭС в десять ноль-ноль. Затем, в десять пятнадцать, на Ростовской", понимаешь, цепь взрывов. Со всех сторон. Указывается время и место, где произошли взрывы.
– А где Васька?
– Никодим грозно посмотрел на настоятеля, - где пацанчик?
– С Максом к буку пошел. Может, найдут там что?
– Что ты там хочешь найти?
– Путь в прошлое.
– А как сгинет парень? Попадет в эти взрывы! Пусть бы у нас оставался, - Никодим попытался сесть, кривя лицо в судорожной гримасе боли, и упрямо сдвигал ногу к краю кровати.