Вернуться и вернуть
Шрифт:
— Всё, что было нужно, ты уже выполнил! Почему же не торопишься домой с донесением?
— Ах вот, что тебя волнует! — улыбнулся Мэй. — Никуда мне возвращаться не нужно. То есть, нужно, конечно, но не срочно.
— Как это?
— Я уже отправил... как ты выразился? Донесение. У меня для этого был...
Длинные пальцы потянули за шнурок, виднеющийся в вырезе рубашки, и вытащили...
Фрэлл!
Размером не больше ореха. Деревянный. Гладкая поверхность без малейшего намёка на узор. И, в отличие от того медальона, что я снял с трупа, этот всё ещё действует —
— Кто сделал эту штуку?
— Мой дядя.
— Дядя?!
— Да. Он опекает меня и Кэла после смерти родителей. И Мийу... опекал. Он очень искусный маг и входит в Совет Кланов, между прочим! — гордо задрав нос, сказал Мэй.
— Надо думать...
Как же мне поступить? Сказать мальчишке, что его близкий родственник... Преступник? Нет, ещё хуже — хладнокровный и жестокий палач. Не могу. Разумеется, это станет известно. Раньше или позже. Но не из моих уст, надеюсь! И потом: вдруг, я снова ошибся? Вдруг этот медальон всего лишь похож на...
«Не ошибся...»
Ты уверена?
«Проверь сам... Почерк совершенно тот же...»
Я не хочу.
«Опять бежишь от действительности?... До каких пор ты будешь отступать?... Пока твоя спина не упрётся в стену?...»
Но, может быть...
«Не мямли!... Что тебе за дело до эльфийских междоусобиц?...»
Ке. Если она вернулась... Он снова может попробовать убить её!
«Вряд ли... Если он хоть немного умнее тебя, то предпочтёт на ближайшее время уйти в тень...»
Ты, правда, так думаешь?
«Чем ты меня всегда поражаешь, мой милый, так это нелепейшим сочетанием расчётливости наёмного убийцы и детской обиды на то, что мир оказался не таким, как тебе мечталось!...»
Не смейся надо мной, пожалуйста!
«Я плачу... Разве ты не слышишь?...»
И верно: похоже на рыдания. Как же мне всё надоело! Вот возьму и скажу сейчас...
— Так почему ты не спешишь домой?
— Из-за Праздника! Тебе-то хорошо: столько раз уже праздновал, а я ещё ни разу не видел, как это происходит у людей.
Как же ты ошибаешься, lohassy [15] ... Первый раз я узнал, что такое «праздновать», уже после своего совершеннолетия. Именно тогда и прочувствовал, что значит «напиться», да ещё дрянным вином... Впрочем, веселья не было. Было недоумение, граничащее с шоком, потому что мой рассудок никак не мог осознать, по какой причине люди вокруг смеются, хлопают друг друга по плечам, нескладно поют и странно двигаются. Наверное, до конца я этого так и не понял. Не понял, ни — как нужно радоваться, ни — чему.
15
Lohassy — прозвище эльфов; самим Лесным Народом воспринимается, как исключительно обидное. В действительности же означает просто «листоухий оболтус» Существует более мягкий вариант — l’hassy, означающие примерно следующее: «Я знаю, что ты — несносное и глупое существо, но всё равно испытываю к тебе симпатию».
—
— Зачем ты меня обманываешь? — надутые губы.
— Не обманываю. Говорю то, что думаю.
— Но не то, что чувствуешь! — это уже похоже на обвинение. Ты напросился, мальчишка!
— Не то, что чувствую? Хочешь знать, ЧТО я чувствую? Изволь!
И на одно-единственное мгновение я позволяю слегка ослабнуть цепям, в которые сам себя заковал.
Для меня не изменилось ничего: разве что, дневной свет за окном показался чуть серее, чем был. А вот Мэй...
Со сдавленным криком эльф отпрянул в сторону, не удержался на ногах, упал на пол, отполз к стене и, уткнувшись лицом в угол, обхватил себя руками за плечи. Неужели всё настолько страшно? Кто бы мог подумать...
— Мэй... Прости ещё раз. Я не сдержался.
Как будто это можно простить... Нельзя. Лично я возненавидел бы человека, так со мной поступившего. Собственно говоря, и ненавижу. Самого себя. Но ведь это не повод делиться своей ненавистью с окружающими, как вы считаете?
— Мэй... — я встал с кровати и подошёл к испуганно скорчившейся фигурке. — Пожалуйста, не надо... Я неудачно пошутил... Извини.
— Разве это шутка? — голос эльфа дрожит, но не от страха, а от... Он плачет? Уж не надо мной ли?
— Конечно, шутка! Глупая. Грубая. Я не должен был...
— Ты не должен был запирать ЭТО в себе! — по наконец-то отвернувшемуся от стены лицу бегут целые реки слёз.
— Но если бы я не «запирал», как ты говоришь... Страдали бы те, кто находится рядом.
— Предпочитаешь гибнуть один?
— Гибнуть?
— ЭТО сожрёт тебя когда-нибудь, разве ты не понимаешь? — лиловые глаза смотрят с неистовой мольбой. Чего ты добиваешься, lohassy?
— Ну и пусть, — пожимаю плечами. — Я не буду грустить по этому поводу.
— Так не должно быть!
— Почему?
— Потому что... Никто не должен быть один!
Простая истина. Очень простая. Самая первая, которую я понял по-настоящему. И — самая последняя из тех, которые найдут воплощение в моей жизни. Как больно...
— Я не один, Мэй. Со мной всегда...
Обрываю фразу на полуслове, но не потому, что не могу придумать продолжение. Оно известно, однако юному эльфу вовсе не нужно слышать, с кем я провожу каждую из отмеренных мне минут. И — если это будет зависеть от меня — Мэй никогда не узнает, на кого похожа дама, с которой я обвенчан с первой минуты своего существования.
— Кто? — он всё-таки спрашивает.
— Тебе ещё рано об этом знать! — щёлкаю согнутым пальцем по слегка покрасневшему от рыданий носу. — Вот когда вырастешь...
— Ты всё равно не расскажешь, — тихий вздох.
— Почему же? Расскажу. Сначала вырасти! И будь любезен умыться: негоже показывать хозяйкам зарёванное лицо!
Муторно. Настолько муторно на душе, что к завтраку я не стал спускаться. Потом — дождавшись, когда кухня освободится, затолкал в себя пару ломтей ветчины, взял кружку с молоком и почти крадучись вернулся в комнату.