Вернуться в небо

Куликов Роман Владимирович

Один из дежуривших заметил его.

— Руслан! — позвал мужчина и призывно махнул рукой. — Давай к нам.

Причин отказывать не было. Пока он спускался по эскалатору, ему организовали табурет. Едва Руслан присел, как ему тут же вручили бокал и налили красного вина.

— Спасибо, — улыбнулся он и посмотрел на мангал. — Что тут у вас?

— Сашка голубей наловил, — ответил позвавший его мужчина.

— Голубей?

— Ага. Да надоели уже консервы за две недели. А это — дичь!

Все засмеялись.

—

Вы меня простите, но я не успел еще со всеми познакомиться. Только вот Сашку и знаю, — сказал Руслан.

— Я — Петрович, а это — Валентин.

Петровичу на вид было под пятьдесят, но подтянутый, крепкий. Если Руслану не изменяла память, то здесь он находился вместе с женой — худощавой женщиной, звали, кажется, Галиной.

Валентин был полной противоположностью: круглолицый, полный, с медленными, вялыми движениями. Даже мясо жевал будто с ленцой.

Петрович вытянул руку с бокалом над мангалом:

— Ну, тогда — за знакомство!

Звякнули бокалами. Руслан пригубил вино. Сухое, терпкое, чуть с кислинкой, но приятным вкусом. Стало интересно, сколько стоила бы бутылка вина тридцатилетней выдержки… в нормальных условиях?

— Расскажи нам что-нибудь? — попросил Петрович. — Сам понимаешь — не часто приходится с космонавтами собутыльничать. Как там в космосе?

— Как?

— Ну да! Звезды, наверное, совсем близко? С инопланетянами общался?

— С ними вон Сашка общался, — хмыкнул Валентин.

— Не с инопланетянами, а с шаманами, — поправил парень. — И не общался, а обучался.

— Да без разницы, — сказал Петрович, снова разливая вино по бокалам.

— Ошибаешься! — многозначительно произнес Сашка. — Общаться — это просто посидеть, поболтать, вот как мы сейчас здесь, а обучаться — значит, перенимать опыт и знания.

— Ну и чему ты научился?

— Да много чему! — с вызовом ответил парень. — Я вот твою ауру сейчас вижу.

— Да ты чо-о-о?

— Да! Оранжевая она у тебя — значит, врешь много и жене изменяешь.

— Так! Ты это, — Петрович сразу сбавил тон и начал озираться, — лишнего-то не болтай. Лучше скажи, чему полезному тебя там учили?

— Ну… еще с закрытыми глазами по лесу ходить.

— Ночью, что ли?

— И днем тоже. Глаза закрываешь и идешь. Некоторые даже бегать могут, у деревьев же своя аура. Внутренним зрением ее можно видеть.

— Отличный навык, в нынешней жизни, когда электричества больше нет, может статься, и понадобится. За это и выпьем: чтобы все бесполезное в прошлом, теперь нам пригодилось!

Руслан снова сделал глоток и погрузился в воспоминания. Как любил наблюдать за планетой, фотографировать сверкающие в лучах солнца океаны, рябь облаков, вихри циклонов, оранжевую паутину светящихся в ночи городов. И вдруг осознал, что никогда больше не увидит этого, не испытает того великолепного чувства гордости за самого

себя и за все человечество, достигшего таких высот развития. Ведь отныне, не то что космос, даже небо для людей недоступно. А летать Руслан любил, и мысль о том, что ему уже никогда не подняться в воздух, была почти болезненной. И в этот момент он в полной мере ощутил горечь сожаления. Столько лет прогресса, светлых мыслей, гениальных достижений… и все псу под хвост! Как же такое могло произойти?

— Ну, так что, здорово там, в космосе? — прервал его размышления Петрович.

— Холодно, — ответил Руслан. Настроение совершенно не подходило для романтики и красивых описаний. — Холодно и одиноко.

Собеседники молча смотрели на него. Они явно ожидали другого ответа.

— Ладно, мужики, я, наверное, пойду, — сказал он, поднимаясь.

На душе скребли кошки, тоска и злость смешались в тугой комок, от которого заныло в груди. Захотелось побыть одному. Он вошел к себе в отдел. На одном из прилавков стояли две свечи, кем-то заботливо принесенные и зажженные, пока его не было. Рядом лежали спички.

Он прошел к матрасу, лег и уставился невидящим взглядом в потолок, на котором играли неясные тени. Думать ни о чем не хотелось. Он с трудом подавлял в себе желание поддаться клокочущей внутри ярости от собственного бессилия. Но сорвать ее было не на ком. Даже система оповещения о чрезвычайных ситуациях к ночи замолчала. Сейчас бы пойти в спортзал и сбросить всю отрицательную энергию на тренажерах или боксерской груше. Но, похоже, о залах теперь можно забыть очень надолго, если не навсегда… Хотя…

Неожиданно он почувствовал, что злость отступает. Разум проясняется.

Почему забыть о спортзалах? Алексей же — тренер. Так и пусть займется физподготовкой! Это поможет обитателям торгового центра не только быть в форме — ведь мало просто выстроить оборонительный заслон, нужно самим уметь защищаться, — но и разнообразит быт, отвлечет от размышлений о рухнувшем мире.

И самому Руслану хватит уже думать о прошлом. Случившегося не изменить, но вот попытаться исправить — вполне возможно. А если постараться, то может быть, когда-нибудь и получится вернуться в небо.

Словно желая окончательно освежить его мысли, от прохода потянул легкий ветерок, пламя на фитилях свечей качнулось, тени заскакали по стенам. Глубоко вздохнув, Руслан потянулся, зевнул и вдруг краем глаза заметил высоко на стеллажах, почти у самого потолка, глобус. Если бы свечи горели ровно, то он вряд ли бы обратил внимание, но, пока огонь не успокоился, модель Земли то и дело оказывалась на самой границе света и тьмы.

Руслан достал глобус, сдул с него пыль, взял одну из свечей, поставил рядом и стал рассматривать шар. Сожаление об утраченных возможностях едва снова не ввергло его в уныние.