Вернуться в осень. Дилогия
Шрифт:
Сергей потер висок, задумавшись о чем-то своем, потом поднял глаза:
— Скажите, ваше выс… Прошу прощения — Илламия, а вам по государственным делам часто приходится встречаться с правителями других королевств?
— Бывает. И по делам, и по приглашениям… Смотря с кем. Если по делам, то обычно сначала договариваются между собой вице-канцлеры. Вас кто-то интересует?
— А как вы общаетесь с правителями тех королевств, с которыми остались достаточно напряженные отношения?
— Да никак не общаемся — вице-канцлер и министры общаются… Вы о ком, Сергей, о маркизе Ар-Розе?
— Да нет… Ладно, понятно.
— Да нет, непонятно… Кто вас интересует?
Думающий о чем-то своем Сергей не заметил ее странной настойчивости.
— Эгивар Трой…
Она быстро отвернулась в сторону, как будто срочно заинтересовалась стволом папоротника. Это он уже заметил.
— У вас есть что-то против него? — Ее голос был ровным и спокойным, и именно это и выдавало еще только что веселую Илламию.
— Нет… — Он не отрывал от нее внимательного взгляда. — Что у простого воина может быть против короля? Вы меня постоянно принимаете за кого-то особенного.
— Понятно… Нет, с правителем Нагорта мы очень давно не встречались. Нас не связывают близкие отношения. После последней войны у Брахма-Гута.
— А с тем, кто правит Нипорогом, — он постарался перевести разговор в более спокойное русло, — городом семи капитанов, на Западе?
— Отец в Салиме встречался с двумя из них. — Ее перестал интересовать папоротник и она опять повернулась к нему. — Там и правят семь капитанов, совсем другой принцип правления. Его еще называют свободным городом. Не переводите из-за меня разговор, Сергей, я вижу — вас интересует Эгивар Трой.
— Да нет, не особо.
— Он приемный сын покойного Магора Троя. После своей смерти старый король завещал ему трон. Это не все знают.
— Да бог с ним, с Троем.
— Именно ему, — почему-то продолжала она, глядя немного в сторону, — а не своему сыну — его сводному брату.
— Илламия, — Сергей наклонился к столику, — зачем вы это мне говорите? Меня не интересует политика.
— Чтобы доказать, что у нас нет тайн от вас. — Она подняла на него свои посерьезневшие глаза. — У меня и моей сестры. Чтобы нас связывала дружба — хорошая дружба, без примеси всяких тайн, Сергей.
Он отвернулся и стал смотреть на своего коня. Это был прямой удар по нему — беззлобный и честный, не требующий и не давящий. Просто показывающий — они ничего не скрывают, они полностью доверяют ему. Даже в вопросах, касающихся государственной политики. И ждут такого же от него.
Почему? Ну почему? Почему так? Ведь он совершенно посторонний человек, не их круга, они его совершенно не знают — с сестрой, например, он только что познакомился. Что-то он не понимает в этом мире, в этом доме, в этих людях… С Энией ладно — еще как-то можно понять. Похоже — она его просто полюбила, а вот Илламия…
Сергей
«Надолго ли? — тут же пискнул в голове противный голосок прирожденного скептика. — Ты будешь всегда от нее зависеть. И все твои слова о любви всегда будут попахивать простой зависимостью…» Сергей вздохнул — это правда…
Он повернулся назад, не поднимая глаз. Принцесса с усмешкой наблюдала за ним.
— Я сомневаюсь, что смогу жить во дворце, — сказал Сергей.
— Что, опять шевельнулась в душе «невера»?
Сергей вскинул удивленные глаза — она что, читает его мысли?
— У вас все написано на лице. — Ее насмешливые глаза обескураживали и сводили на нет все продуманные доводы. — Вы знаете, Сергей, по-моему, я вас поняла. Я поняла ваши мысли и ваши проблемы.
— Разве я это скрываю? — удивился он.
— Вы их не знаете сами, — продолжала улыбаться она. — Ваша проблема в том, что вы не верите сердцу и как следствие — чувствам, светлым чувствам. Вы все пытаетесь осмыслить и подогнать под холодную разумную логику. Человеческий ум и благоразумную мудрость. В вашей голове все расставлено и установлено на своих, извечно своих и прочных местах. Золото — богатому, свобода — рабовладельцу, победа — лидеру, мудрость — академику, знатность — именитому, талант — признанному, леди — полковнику, стражник — кухарке. Только так и не иначе. А если иначе, то дисгармония, хаос и ничего хорошего. Вы можете быть со мной не согласны, но это все равно так.
Сергей усмехнулся, почесывая висок. Почему он должен быть не согласен?
— И вы не верите сердцу, — продолжала она. — Не верите в прочность и неизменность светлых чувств, в то, что они могут быть важнее всего остального, житейского. Не только превосходить все неудобства, но и давать радость. Благородство, любовь, терпение, преданность, надежность, сострадание, радость, милость, самоотверженность, работоспособность. Особенно в среде тех — у кого, по вашему мнению, все есть.
Сергей молчал. Светлые чувства? Есть они, есть. Причем у всех. Но вряд ли — долго и постоянно. Они взлетают — как всплеск воды, чтобы потом успокоиться и опять уйти в глубину…
— Короче, вы не верите Богу, Сергей, — сказала Илламия. — Не верите в Эргану и благословение. Не верите, что если что-то дается небом, то это еще не все. Потому что вместе с подарком даются и силы, чтобы его понести, и радость — что его подарили. И это — навсегда, у Неба ничего не бывает временным. Но вы не верите Небу, Сергей.