Вернуться в осень. Дилогия
Шрифт:
Помнить, что бывает на свете кто-то, кто готов отдать тебе всю ласку и нежность, ту самую, почему-то считающуюся глупой, любовь и самого себя — и для которых ты… Можешь быть больше, чем они сами. Это сейчас просто немыслимо, но ведь это так… Что может быть на свете мама, которая накроет теплым пушистым одеялом и тихо и ласково споет вечером песенку и на ночь — еще и колыбельную, и поцелует, и может даже — полежит рядом и расскажет добрую сказку или смешную историю…
А утром папа посадит на Зору — добрую старую лошадь,
— Что с тобой, Шульга, — Ильга осторожно трясла подругу за плечо, — Шульга?
— Ничего. — Она украдкой вытерла глаза. — Давай спать. Солнце поднимается рано…
Ночь застала в дороге и им пришлось остановиться на ночлег в лесу, хоть до города, по предположениям, оставалось совсем недалеко. Юрм с Лаумой твердо знали свое дело — не успел Сергей оглянуться, как запылали мгновенно собранные дрова, под деревом как-то мимоходом появился расстеленный для Энии плащ и рядом — толстое полено для Сергея, и Лаума, собрав волосы в пучок и закатав рукава, уже готовила на костре быстрый нехитрый ужин.
— М-м-мда. — Сергей почесал голову, оглядываясь вокруг, — ему ничего не оставалось делать, как присесть на полено рядом с Энией.
Принцесса улыбалась, глядя на него, — он постарался сохранить серьезный вид, но не выдержал и тоже улыбнулся.
— Скоро совсем разленюсь…
— Не разленишься. Боюсь, у тебя всегда будет хватать своих дел. Просто привыкнешь.
— Ты думаешь, они надолго… с нами?
— Думаю, что да. Именно так и появляются самые преданные и привязанные слуги. И преданность и привязанность — заметь, с обеих сторон — потом передаются из поколения в поколение…
Из леса появился Юрм и вывалил у костра толстую охапку дров, потом поцокал языком, опасливо глянув на небо, и начал прилаживать над Сергеем и Энией широкий плащ. Малышка Аваля путалась под ногами, смешно пытаясь помочь и маме и папе одновременно.
— Пойдем прогуляемся. — Принцесса поднялась, чтобы не мешать, и потянула за рукав Сергея — тот виновато оглянулся:
— Может, помочь?
— Что вы, господин лорд. Тут делов-то…
— Никак не могу привыкнуть, — пожаловался Сергей Энии, когда они зашли за деревья. — Ведь мы ничего не платим, а нам служат…
— У тебя просто комплекс по этому поводу. Ну, во-первых, потом у нас обязательно все образуется. И, мне кажется, мы будем в состоянии назначить какую-нибудь ставку.
— Ого. — Сергей остановился. — Как ты сказала? Комплекс? Неужели вы знаете, что это означает?
— Ну… — Она ответила внимательным взглядом и прищурилась. — Я знаю, что ты не всегда был наемником, Сережа. Но твое мышление… Мне иногда кажется, что ты оканчивал одну из высших академий Шеола. Хотя и не знаешь многих обычных мелочей… Изыскания профессора Нагодарской академии Урма в области человеческой
— Психики, — тихо для себя повторил Сергей. — Даже так… Совсем рядом с психологией.
— Что с тобой, Сергей?
— Да так… — Он поднял задумчивые глаза. — Это я о своем, о женском. Кстати, можно вопрос? Из области психики. Но предупреждаю — он очень личный, ваш личный.
— Наш личный? О-очень интересно.
— Эния… — Он немного подумал. — Скажи… Было ли что-нибудь личное между твоей сестрой и… и Эгиваром Троем, королем Нагорта.
— Так… — Она медленно двинулась дальше, Сергей за ней. — Почему ты так решил?
— Мне так показалось. Когда мы вместе завтракали во дворце, в летнем саду. Если не хочешь, можешь не отвечать, это совсем не обязательно.
— Даже не знаю, Сережа, это не мое дело, это Илламии…
— Все ясно. Я уже понял.
— Понятно, что понял, — вздохнула она. — Они очень любили друг друга, очень. Всегда и везде были вместе и никогда не разлучались — весь курс ими любовался. Но это было так давно, еще в академии Нагорта…
— Ясно. Прости меня, Эния.
— А потом… Ты, наверное, знаешь, что было потом. Потом была война. С Нагортом. С Эгиваром.
— Знаю. Но ведь война была из-за другого. Из-за вашего отца и этой… Этой злополучной митры.
— Да. — Она приподняла тяжелые ветки и, пригнувшись, скользнула на дорогу — там остановилась и повернулась к Сергею лицом, привычно обняв себя за плечи руками.
Он невольно залюбовался ее силуэтом — четко выделяющимся и даже просвечивающимся в последних лучах заходящего солнца. Любит иногда природа совершенство…
— Вот так политика и рушит все, — сказал Сергей. — И дружбу, и любовь… И идеал.
— И что?
— Да нет, это я так…
Она обернулась, посмотрела на солнце, потом на Сергея и отошла в сторону, чтобы не стоять против лучей. Затем присела на корточки и задумчиво провела линию на грунте дороги.
— Сережа…
— Да? — Он остановился рядом, любуясь плавными движениями изящных рук и тонких пальцев. Неужели такими руками можно стирать белье?
— Ты мне когда-нибудь расскажешь… все?
— Конечно. Только боюсь, ты не поверишь.
— Поверю. Тебе — доверю. Ты только не обманывай, ладно? Я очень тонко чувствую ложь.
— Тогда ты почувствуешь и правду.
— Если это не будет то… во что ты просто веришь.
Сергей промолчал.
— Ты какой-то очень странный, Сережа, — мягко сказала Эния. — И я почему-то заранее боюсь твоего рассказа — не знаю почему. Боюсь, что во что-то будет очень непросто поверить, как непросто поверить в легенду… Как про Охотника Хрома.
— Кто это, кстати. Я не раз такое слышал.
Она не удивилась, только взглянула на него вверх.
<