Вернуться в сказку
Шрифт:
Теодор не помнит, когда видел эту несносную особу в последний раз. Маргарет была слишком непоследовательна, слишком ветрена, чтобы приходить именно тогда, когда её приглашают. Эта девушка была встречена графом на ежегодном маскараде. Не очень высокая, тонкая, красивая, аристократичная, с, обрамляющими прекрасное личико светлыми локонами… Вся она была похожа на какого-то ангела. Прелестного, миловидного… Теодор прекрасно помнил, какая ночь была у него тогда, в их первую встречу. Эта девушка не была той же Алесией из соседнего мирка, но чем-то они всё же были похожи. Маргарет была замужем за каким-то старым герцогом и, казалось, очень несчастна в браке.
И сейчас
— Это моя сестра, Тео! — капризно пояснила Маргарет, небрежно показывая на незнакомку рукой. — Анна, думаю, господин Траонт разрешит тебе посидеть где-то в его поместье, пока мы с ним…
Девочка перебила сестру, резко заметив, что она посидит в гостиной, пока её дражайшая сестрёнка будет заниматься с графом Траонтом тем, чем им будет угодно. Анна склонилась в глубоком реверансе, но лорд видел, что этот жест был пронизан какой-то насмешкой, каким-то презрением. Чёрные локоны девочки, когда она наклонилась, упали ей на плечи, Теодор заметил, что волосы Анны были куда более растрёпанными, нежели у Маргарет. Когда девчонка гордо удалилась из комнаты, Теодор позволил себе расхохотаться.
— Вот чудо твоя сестрёнка! Сколько ей лет, подскажи-ка?! Кстати, позволю себе заметить, что вы с ней не похожи ни капли!
Маргарет кивнула и подсела поближе к графу. Тот улыбнулся. Всё-таки эта девушка была поистине великолепна. Сейчас он мог совсем близко увидеть её лицо, видеть вблизи её бледную кожу, ярко-алые губы, белоснежные зубки, которые она изредка показывала, улыбаясь. Сейчас он мог зарыться лицом в её густые волосы, всегда приятно пахнущие, почувствовать её руки на своей спине…
— И чем это ты тут занимаешься, когда я к тебе привожу твоего племянника, а?! — услышал мужчина голос нелюбимой сестры. — Трудно, что ли, потерпеть и не заниматься этим хотя бы в тот день, когда я прошу тебя с ним посидеть часик или два?!
По тону, каким были произнесены эти слова, можно было догадаться, что герцогиня Траонт разозлена больше, чем когда-либо. Впрочем, порог возможного гнева леди Джулии увеличивался раз в три месяца, нарастая при этом — что было несколько странно — очень постепенно. Теодор помог Маргарет встать, встал сам и… начал разговор со своей сестрой. Что-что, а вот такие задушевные разговоры, которые устраивала ему герцогиня, он терпеть не мог.
Алесия сидела на балконе и пила апельсиновый сок, когда Моника подошла к ней. Девушки редко могли спокойно общаться: Алесия была слишком вспыльчивой и распущенной, а Моника — чересчур принципиальной. Впрочем, мисс Хайнтс, пожалуй, могла понять, откуда растут корни этой принципиальности мисс Эливейт, но общаться с ней от этого приятней не становилось. Да, конечно, будучи единственным и долгожданным ребёнком в своей семье, Алесия была несколько избалована, распущена, легкомысленна… Но это не давало шпионке права относиться к ней с предубеждением! В конце концов, Алесия честно пыталась помочь той влиться в дружный коллектив Тайной Канцелярии! Ведь пыталась, не щадя ни времени, ни сил!
Сейчас
— Что случилось? Денег на строительство нового храма или приюта не дали? — несколько грубо спросила Алесия.
Шпионка вздрогнула и повернулась к собеседнице, отчего той стало не по себе. Успокоив себя тем, что, если что-то случится, Георг и Гораций находятся в этом же здании и обязательно придут к ней на помощь, Алесия ждала ответа. Моника, поняв это, тяжело вздохнула и начала что-то бормотать.
— Георг наорал на меня. Сказал, что я дура и ничего не понимаю.
Алесия фыркнула. Знала бы мисс Эливейт, сколько раз ей, племяннице короля, приходилось выслушивать недовольные высказывания графа Хоффмана! А Горацию? Представить только: быть лучшим другом такого человека! Мисс Хайнтс, одна из немногих, знала, что именно скрывается за ледяной вежливостью рубинового графа. Кто-то называл его ещё алмазным графом. Впрочем, наверное, было верно и то, и другое. Многие поместья Георга располагались рядом с рудниками, и это, безусловно, играло на руку молодому активному человеку.
— Что же… Значит, у него было плохое настроение! — пожала плечами Алесия, допивая свой сок. — А если у него плохое настроение, он начинает орать на всех, кто в этот момент просто проходит мимо! Нечего расстраиваться!
Моника Эливейт недоверчиво посмотрела на свою давнюю неприятельницу. Та говорила это так, будто бы это на неё только что накричали, а вовсе не на шпионку. Она говорила с видом знатока. С видом человека, считающего всех других ничтожествами.
— Что ты знаешь?! — обиженно просопела девушка. — Это на меня он орал сейчас, а не на тебя! Что ты вообще о нём знаешь?!
Алесия пожала плечами и демонстративно фыркнула. А что она знала о Георге? То, что он четыре раза спасал её жизнь и два раза честь, то, что он дрался на дуэли ради неё, то, что он усыновил совершенно незнакомую и чужую ему девочку просто так, просто усыновил без всякой выгоды для себя, то, что он всегда помогал деньгами и советами Горацию, нередко совершавшего такие глупости, что без слёз невозможно было и посмотреть, то, что он заслужил репутацию стального советника в Тайном совете, то, что он с детства интересовался историей… Ещё Алесия, разумеется, со слов самого Хоффмана знала, что о раннем детстве у него осталось два воспоминания: сестра, о которой он никогда никому не рассказывал, и жуткие головные боли, вследствие которых портилось настроение графа… Впрочем, это было то, что дано было знать не всем, и за четыре года дружбы Алесия была рада тому, что узнала. Гораций знал куда больше. Ему, казалось, Георг Хоффман доверял больше, чем кому-либо в столице. Он был лучшим другом графа, и именно ему было дано увидеть больше, чем другим. А ещё Алесия знала, что Моника — четвёртый человек в столице, для кого был приоткрыт занавес той ледяной вежливости, которую видели все в лице графа.