Вернуться в сказку
Шрифт:
Она — подружка лишь любви,
Она всего лишь хочет стать… Но кем?
Лечить людей? Самой бы стать здоровой.
Им помогать? Хм… Разберись в себе.
Учить иль утешать? Самой бы не заплакать.
Но кем-то нужно быть. На этой-то Земле…
Девчонка, девушка, сказительница, ведьма…
По-разному тебя ведь люди обзовут.
И кто-то скажет: нежить, демон,
А кто-то: ангел иль… палач.
Палач? Неужто? Неужели
На самом деле так и есть?
И кто-то хмыкнет: “да “уже ли”,
Всё так, как было, так и есть”.
И будто меркнут все её заслуги,
И будто ничего хорошего в ней нет,
Она — всего
Которое хотело кем-то стать.
Хельга сегодня проснулась рано. Не хватало ещё проспать такой важный день — они с братом вчера, наконец, нашли эту треклятую принцессу, по совместительству наследницу престола. Теперь нужно обязательно сообщить это министру обороны, а заодно и министру магии, Петеру Агеру, который и должен был послать их на важнейшее задание — поимку этой самой принцессы.
Юная колдунья сейчас была готова на всё ради исполнения этой миссии. И дело было вовсе не в том, что это было очень важно для всего их мира, который мог просто не пережить войну за престол, вспомнив про войну, девушка поморщилась — уж её-то род обязательно примет участие в восстании, её старший брат Зигмунд вполне мог бы стать новым королём, и ей даже очень хотелось этого, но кто мог дать гарантию того, что мир, оставшись без Существа, сможет продолжить своё существование? Тогда не станет никого из тех, кто живёт здесь… А значит, ей просто необходимо притащить эту принцесску сюда. Хоть за волосы. Тем более, министр обещал хорошую плату за это…
— Леонард! Лентяй! А ну живо вставай! — крикнула Хельга, врываясь в комнату спящего брата.
Тот повернулся на другой бок. Девушка уже успела подумать, что юноша ещё спит, но, увидев, что он тянет руку к подушке, лежавшей прямо перед ним, изменила своё решение: конечно, он собирается опять швырнуть эту проклятую вещицу в свою сестру, между прочим, единственную, братьев-то у него было хоть отбавляй…
Колдунья недовольно хмыкнула, как можно быстрее схватила стакан с водой, который её братик Леонард так не предусмотрительно поставил на тумбочку, стоявшую около двери, и плеснула эту воду на брата, который моментально подскочил.
“Пора сматываться”, — подумалось Хельге, и она в одно мгновение выбежала из комнаты брата. Как оказалось, этот шаг был весьма разумным: молодого мага никогда нельзя было назвать спокойным человеком, даже в Академии, где они учились, по вине этой вспыльчивости Леонарда всегда что-то случалось: то он нос кому-нибудь расквасит, то котёл взорвёт по неосторожности, то учебник порвёт, а то и на учителя бросится… Да уж… Девушке постоянно приходилось успокаивать его. И это при её-то капризности и изнеженности — быть единственной девочкой в семье за много-много лет было огромным преимуществом, — о своём характере Хельга вообще старалась умалчивать.
— Хельга! — раздался рёв — по-другому этот крик было назвать нельзя — пришедшего в себя от шока Леонарда. — Как ты могла?! Нельзя было дать мне ещё поспать?!
Колдунья решила промолчать. Не хватало, чтобы брат сердился ещё больше. Можно было, конечно, запустить в него каким-нибудь заклинанием, но… Как ей потом объяснять родителям, почему её братец опять лежит в больнице с кучей переломов?! Опять мама будет возмущаться… Кому это надо? Пусть лучше Хельга сейчас помолчит, а потом, как только братик потеряет бдительность, огреет его по голове сковородкой — вон, она совсем рядышком стоит…
Всё-таки недооценивает её Леонард, недооценивает… Шовинист хренов! Ну, она ему ещё покажет, какую проходят физическую подготовку девушки-маги в Академии,
Бац!
Да уж… Кажется, сил она не рассчитала… Теперь точно перед мамой придётся объясняться, почему её драгоценный младший сыночек (которому, между прочим, уже давно шестнадцать стукнуло) снова попал в больницу с сотрясением мозга. Правда, Хельга считала, что сотрясать там особо нечего, но как она будет объяснить это леди Кошендблат, девушке представлять не особенно хотелось.
— Эй! — растерянно пробормотала ведьма. — Ты чего разлёгся? А ну, вставай! Нам ещё на собрание идти, помнишь?
Увидев, что брат никак не откликается, Хельга попробовала пнуть его в бок, а поняв, что и это не помогает, вздохнула, взяла стакан, тот самый, из которого она плеснула воду в лицо магу полчаса назад, быстро наполнила его водой из графина и повторила недавнюю процедуру, окатив его. Тот, как ни странно, в себя пришёл.
— Ты что, дура?! — заорал парень, едва придя в себя. — А если бы ты меня убила?!
Колдунья посмотрела на стакан. Нет, убить таким она вряд ли бы сумела. Хотя… Если разбить о чью-нибудь голову… Нет. Так она убивать никого не хотела: а если сама ненароком руку поранит? Или братец думает, что он помрёт от обычной воды?
— Ты, и правда, думаешь, что вода тебе так вредна? Ну-ну…
Парень от возмущения, казалось, потерял дар речи, так убедительно он хватал ртом воздух и не произносил ни звука. Да уж… Его сестрёнка, как никто другой, умела преподносить сюрпризы: то это был вызов родителей в школу по причине плохого поведения (при том, плохо себя вела как раз Хельга, умудрившаяся как-то свалить всё на Леонарда), то очередной взорванный класс (и не из-за вспыльчивости или не выученного урока, а просто “из интереса, что же выйдет”), то отменённая репетиция или тренировка, при том в тот самый день, когда она была назначена, когда всем, кроме любимого брата, Хель сообщала об этом, то вот так — сковородкой по голове, а после ещё и нравоучениями на тот счёт, что он, Леонард, такой-сякой, во всём виноват, а маленькая невинная девочка (которая рада-радёхонька тому, что всё получилось именно так) должна страдать….
Впрочем, Леонард понимал, что и сам он не без греха: как только случалось что-то серьёзное, всё валилось на сестру, была то работа, организация чего-либо или серьёзный проступок… Ну что они за близнецы* такие?! Валят всё друг на друга, ругаются, обзываются, дерутся… Притом отец рассказывал, что цапались они постоянно. С самого рождения. Например, Хельга в день своего трёхлетия решила выпихнуть ненавистного братца из окна, что сделать ей удалось. Итог: врачи предсказали, что Леонард всю жизнь будет хромым, так и вышло. Примером же, подтверждающим то, что и парень не являлся “белым и пушистым”, было то, что ровно через год, то есть в четвёртый день рождения близнецов, в озере, находившимся неподалёку от усадьбы герцогов Кошендблат, едва не утонула единственная дочь и любимый ребёнок герцога, собственно — Хельга Кошендблат. В тот самый злополучный день, пытаясь выбраться на берег, девочка сильно ободрала себе левую руку. Лекари сообщили, что теперь об игре на фортепиано юной леди нечего и думать: левая рука маленькой девочки теперь почти не могла двигаться. И это были одни из самых невинных “розыгрышей” близнецов по отношению друг к другу. Притом, как заметил Леонард, отец и старшие братья всегда принимали сторону сестры, тогда как мальчику приходилось довольствоваться утешениями со стороны мамы, бабушки и тёти.