Вернуться в сказку
Шрифт:
Седрику было семнадцать с половиной, но он по-прежнему оставался её сыном. Только её. Джулия сама лично отогнала бы от него всех, кто только осмелился подойти к её маленькому мальчику. Даже Жан знал это и, наверное, именно потому не требовал ни одной встречи со своим сыном. Жану самому было семнадцать. Он сам был ещё маленьким мальчиком для неё. Она превратила его в статую на семнадцать с лишним лет, и теперь он был даже младше их ребёнка. И Джулия сожалела о том, что не вспомнила об этом мальчишке раньше. Хотя бы на несколько лет… Седрик Траонт приехал в поместье своей матери около полутора месяцев назад, и Джулия
Ал, друг Марии, постучался в ворота поместья сестры короля Генриха далеко за полночь, и та была готова собственными руками придушить его: он мог разбудить её ребёнка. Возможно, любовь леди Джулии была даже удушающей, мешавшей юному волшебнику Седрику набрать полную грудь воздуха, она сама была даже готова признать это, но она любила так, как не любил никто другой. И, наверное, за это можно было простить этой женщине многое.
— Мне нужно увидеться с Марией. Она ещё не спит? — спросил парень, когда ведьма была готова его уже чем-нибудь стукнуть и тянулась рукой к первому предмету, лежавшему рядом.
К счастью для Альфонса, когда он задал герцогине вопрос, она тут же одёрнула руку. Друг принцессы посмотрел на тот предмет, за которым уже тянулась женщина, и сглотнул: это был топор. Было бы не слишком приятно, если бы ведьма всё-таки убила его. Точнее, было бы совсем неприятно. Но говорить это лишний раз леди Траонт было бы самоубийством.
— Я не знаю, спит ли она. Если бы она приходила, тогда я бы знала, спит она или нет! — недовольно фыркнула герцогиня и направилась в сторону своего кабинета. — И да, комната твоя находится на первом этаже. Прямо по коридору, пятая дверь. Смотри… Иди тихо. А то это… Седрика разбудишь!
Ал пожал плечами. От этой чёртовой колдуньи нельзя было ждать никакой помощи! Она не позволяла своему сыну вообще ничего. Друг принцессы помнил, как в прошлый раз, когда он тут был, леди Траонт отговаривала Седрика разрезать котлету на части только потому, что он может порезаться. Подумать только, какой этот маг маленький мальчик! Всего семнадцать лет! Как его можно было оставить наедине с таким опаснейшим оружием, как не очень-то острый нож? Которым некоторые дети пользуются и в куда более юном возрасте. И ничего! Как-то выживали… Но спорить с ней сейчас, когда этот маленький и беспомощный ребёночек спит, было даже глупо.
Альфонс кое-как добрался до названной комнаты и завалился спать. Он сейчас всё равно ничего не соображает. Правда, в ту же минуту парень вскочил с кровати. Мария… Марии тут нет! Эта мысль начинала пульсировать в голове у Ала, и тот не понимал, что делать. Марии тут не было. Она, возможно, осталась там. До столицы добираться не меньше десяти часов… Если с ней что-нибудь случится, Альфонс не сможет себе этого простить. Что ему тогда делать? Отправиться к тому призраку, с которым его познакомила Мария? Что же… Если этот Деми чем-то схож с Марией в плане магических способностей, вполне возможно, что он примерно понимает, куда девушка могла отправиться.
Забраться в ту комнату не составило особого труда. Если не считать, конечно, кроссовок, слетевший куда-то вниз, когда парень подскользнулся и
— Есть тут кто? — прошептал Ал, пытаясь на ощупь найти в комнате привидение.
Слышится приглушённый смех, и парень пытается понять, откуда он идёт. Почему он был настолько глуп, что не захватил с собой свой фонарик? Не раз уже эта вещь пригождалась ему, но он всё равно умудрился позабыть её в куртке!
— Первый раз вижу, чтобы меня пытались найти руками… Я же призрак, забыл? Меня невозможно схватить за руку!
Деми и вовсе расхохотался. Возможно, Ал и понял бы его, окажись он на месте приведения, но сейчас другу принцессы было искренне жаль, что он не может ударить этого призрака. Но, впрочем, на пальцах Деми скоро появилось что-то вроде кучи маленьких светлячков, благодаря которым Альфонс смог его видеть.
— Что-то случилось? — поинтересовалось приведение.
Альфонс кивнул. Если говорить честно, парню ещё больше захотелось наорать на призрака, наброситься на того с кулаками (если бы такое было возможно), сделать хоть что-нибудь — как можно было оставаться таким спокойным, когда твой друг неизвестно где в такое время?!
— Успокойся, — произнёс Деми. — С ней не должно случиться ничего плохого. Она сильная.
Ал зло посмотрел на привидение. Пришёл, называется, за помощью! А эта сволочь ещё и хохочет, и говорит, что ничего страшного не произошло! Подумать только… И почему Мария к нему нормально относится? Ведь так хочется прибить это чудо на месте.
— Эй-эй! Не горячись! — забеспокоилось привидение. — Что сразу “сволочь”-то? Я ничего плохого ещё не сделал!
За окном послышался какой-то шум. И крик леди Траонт. Альфонс еле удержал себя от того, чтобы не посмотреть на улицу. Тогда наверняка его заметили бы, и окно в комнату Деми стало бы замурованным. Как и дверь в его комнату. Марии не понравилось бы это. Призрак казался ещё белее, чем всегда. Ал даже не представлял, что такие существа, как этот Деми, могут бледнеть.
— Ты забыл закрыть окно… — пробормотало приведение. — Они придут сюда… Я не хочу!
Друг принцессы обернулся. Действительно, он забыл-таки закрыть это проклятое окно. Неужели именно поэтому кричала герцогиня Траонт? Она вроде бы никогда не казалась излишне нервной. Хотя… Ал вспомнил, как леди сегодня потянулась за топором, когда он пришёл.
— Они же не замуруют это окно, правда? — спросил Альфонс обеспокоенно.
Призрак зло цыкнул на парня, всем своим видом показывая, что сам очень надеется на это, и ему куда важнее сам факт того, что окно в комнате было. И было именно в том состоянии, в котором пребывало сейчас.
Семнадцатилетняя девушка танцевала на балу. Это был её первый выход в светское общество. Совсем недавно закончилась война, на лицах людей присутствовала искренняя радость, многое зло смылось вместе с кровью, и хоть на лицах была печать усталости и боли, лица эти были куда добрее, чем ещё три года назад. Семнадцатилетняя девушка в светло-зелёном платье, лёгком, почти как воздух, казалась светлым пятном во всей этой толпе. Она, совсем ещё ребёнок, стояла посреди зала, посреди торжественной и строгой публики, казавшаяся от этого более юной. Ей ещё никогда не удавалось побывать в таком месте, среди таких людей… Она чувствовала себя уже взрослой, и это было очень трогательное зрелище.