Вернуться живым
Шрифт:
Я посмотрел на соблазнительницу цвета какао в своих руках, и я понял, что она делала. Она была жрицей вуду, хоть и ученицей, и она с силой флиртовала.
— Спасибо за милый танец, — сказал я, ноги остановились раньше песни. — Но, боюсь, у меня жажда, которую пора утолить, — я кивнул на бар.
Она хитро и довольно улыбнулась.
— Я знала. Больше силы, чем у других, и больше силы воли, чем ты думаешь.
Я вскинул руки.
— Жаль, что ты не напиток, — бодро сказал я и пошел к бару.
Как только я ушел от нее, и бармен вручил мне виски с колой по местной цене, с моих плеч упал тяжелый груз, пелена марли упала с глаз. Я отклонился на стойку и смотрел, как заканчивается песня, и Перри с Максимусом идут к столику. Она не искала меня взглядом. Я знал, что она раскусила Амброзию, и хотя я собирался отказать ей, Перри не поверила в это. Наверное, я смотрел на Амброзию как дурак, как Максимус сейчас. Наверное, я не вызывал в людях уверенности.
Я допил виски и заказал еще вместе с еще одним мятным джулепом для Перри, а потом пошел к столику. Все говорили о призраках, о худших из тех, кого видели, и Роза была громче всех.
Я передал Перри напиток, и она вежливо, но скованно поблагодарила меня. Она повернулась к Розе.
— Расскажи, ты только видишь призраков, или есть что-то еще?
Она вдруг улыбнулась.
— Это не все. Если я сосредоточусь, я могу погружать людей в транс.
— Как бородача в баре, — сказал я.
— Бородач? А, Дерил. Да. Вот так. Он не слышал нас. Он никого тогда не слышал. Словно плащ-невидимка, порой полезно. Еще полезнее, если использовать это не во благо, но только из-за того, что плохое случается часто.
— Это так? — спросила Перри.
— А разве нет?
— Давно у тебя эта способность? Ты знаешь, откуда она?
Роза пошевелила губами и сказала:
— Не знаю. Обнаружила однажды.
Я не поверил. Но, может, она не хотела говорить об этом. Может, дело было в Максимусе или Амброзии. Или во мне.
Перри решила рассказать о Сасквоче, и группа вернулась на сцену. И я потерял бы шанс, если бы не начал действовать сейчас.
Я встал и забрался на низкую сцену. Гитарист удивленно посмотрел на меня.
— Что такое, сынок?
— Я хочу впечатлить женщину, — сказал я ему. — И она любит мой голос. Можно спеть первую песню? Я угощу за это.
И они согласились. Я сказал им песню, которую они точно смогли бы сыграть, схватил микрофон и поднес к губам.
— Добрый вечер, дамы и господа, — сказал я, голос гудел по бару. Перри, Роза, Максимус и Амброзия посмотрели в мою сторону, а большая часть клиентов поглядывала со слабым интересом. — Знаю, вы ждали увидеть не меня, но ребята щедро согласились дать мне спеть песню, которую я посвящаю прекрасной, сексуальной и шальной Перри Паломино.
Я драматичным жестом указал на нее
Я посмотрел на гитариста и сказал:
— Жгите, ребята.
Они заиграли нескладно, но с душой «That’s How Strong My Love Is» Отиса Реддинга.
Несколько человек в баре захлопало любимой песне, включая Розу и Амброзию, которые выглядели впечатлено, когда я запел гладким голосом. Максимус смотрел на меня так, словно хотел сжечь. Не важно, что он думал. Эта песня была для Перри.
— Я буду луной, когда скроется солнце, — пел я ей и только ей, — чтобы ты знала, что я буду рядом.
Я пел схожую песню ей в Сиэтле, на рождественской вечеринке в ту прекрасную и ужасную ночь. Тогда я пел «This Guy’s In Love with You», вкладывая все чувства, потому что любил ее сильно, мог выразить это только этой песней. Она не знала, что я чувствовал, хотя мне казалось, что половина Shownet поняли намек.
Теперь она знала, что я любил ее, но эта песня передавала страсть и уверенность, как никакая другая. Мне все еще казалось, что то, что в моих руках, может ускользнуть в любой миг, и я останусь ни с чем.
Когда я закончил, на лбу был слой пота, руки дрожали от адреналина, дым в баре был таким густым, что я едва видел наш столик. Но я ощущал взгляд Перри. Я надеялся, что она понимала, что все спетое было правдой.
— Вот так белый парень, — сказал гитарист в микрофон. — Похлопайте ему, он почти пристыдил мое исполнение Реддинга.
Я знал, что это не так, но принял похвалу и пошел к бару заказать еще выпивки.
Перри появилась рядом со мной со смущенным видом.
Я улыбнулся ей.
— Эй, малыш.
Она сглотнула и облизнула губы.
— Спасибо.
— За что?
— За то… что… пытался подбодрить меня.
— Перри…
Она быстро тряхнула головой.
— Прости, я плохо поступила, знаю. Просто… я вижу, как она на тебя смотрит, какая она красивая и худая, и вы так хорошо смотрелись вместе, и я… запаниковала. Декс, я не привыкла быть с кем-то, тем более с тобой. Ты не знаешь, как ты горяч.
— А ты не знаешь, как сексуальна, прекрасна и восхитительна, — ответил я.
— Ты забыл безумную.
Я обвил руками ее талию и притянул к себе.
— Малыш, мы оба безумны. Потому и созданы друг для друга.
Я властно поцеловал ее, не думая, что это видят. А некоторые увидели. Они захлопали снова, мы улыбнулись в губы друг друга.
О недопонимании мы забыли, и остаток ночи прошел гладко. Я усадил Перри себе на колени, Амброзия пыталась очаровать Максимуса, а потом принялась ходить к бару к тем, кого знала. Роза была пьяной, но это не расслабило ее. Она стала тревожнее, разглядывала бар.