Вернувшиеся
Шрифт:
— Это было не мое решение, — быстро выпалил Беллами на своем нью-йоркском диалекте.
Двое мужчин подошли к игровому полю и начали собирать подковы. Харольд был впереди на семь очков.
— Приказ отдал полковник, — сказал Беллами. — По правде говоря, я не уверен, что это была его инициатива. Скорее всего, тут поработали чиновники из Вашингтона. Телевизоры и газеты были запрещены во всех центрах временного содержания. Так что я тут ни при чем. Не мой уровень принятия решений.
— Да ладно, успокойтесь, — буркнул Харольд.
Он вышел на линию и, повернувшись на каблуках,
— Какое удобное объяснение, — продолжил старик. — Я думаю, позже вы скажете, что политики тоже были не при делах. Во всем виноват американский народ. Ведь это он избирал претендентов во властные органы. Он сам просил их принимать такие решения. А вы не несете никакой ответственности, верно? Вы просто часть большой машины.
— Да, — уныло подтвердил Беллами. — Что-то типа этого.
Агент сделал бросок, и его подкова наконец зацепилась за столбик. Он громко хмыкнул, выражая свое торжество. Харольд покачал головой.
— Все это приведет к большим неприятностям, — сказал он.
Беллами промолчал.
— А как поживает полковник?
— Прекрасно. Просто прекрасно.
— Я сожалею о том, что с ним случилось. Точнее, почти случилось.
Харольд сделал бросок. Подкова накрыла цель. Еще одно очко.
— Да, — ответил Беллами. — Мы так и не поняли, как змея попала в его комнату.
Он сделал неудачный бросок — частично потому, что боролся со смехом. Какое-то время они продолжали игру в молчании, наслаждаясь покоем в своем мире, опаленном солнцем. С тех пор как полковник взял на себя ответственность за безопасность и функционирование лагеря, основной работой Беллами стали ознакомительные беседы с заключенными. И хотя в Аркадии теперь было столько людей, что агент мог опрашивать их целую вечность, он почти ежедневно встречался с Харольдом. И еще Беллами перестал проводить беседы с Джейкобом.
— Расскажите мне о той женщине, — наконец, произнес Харольд.
Он сделал бросок — зачетный, но и не идеальный.
— Я попросил бы вас быть более определенным, — ответил агент.
— О старой женщине.
— Я по-прежнему не знаю, о ком вы говорите.
Беллами бросил подкову и промахнулся почти на целый ярд.
— Видите ли, в этом мире очень много старых женщин. По теории, сложившейся за долгий промежуток времени, все женщины постепенно становятся старыми. Вы не находите эту мысль революционной?
Старик засмеялся. Беллами сделал очередной бросок и зашипел от недовольства, когда подкова пролетела мимо столбика еще дальше, чем в прошлый раз. Не дожидаясь соперника, он закатал рукава и направился к другому краю поля. Странно, но, несмотря на всю жару и влажность, он совершенно не потел. Понаблюдав за агентом несколько секунд, Харольд пошел следом за ним.
— Ладно, — сказал Беллами. — Что вы хотите узнать?
— Однажды вы упомянули в разговоре свою мать. Расскажите мне о ней.
— Она была хорошей женщиной. Я любил ее. Что тут еще рассказывать?
— Кажется, вы говорили, что она не вернулась.
— Да, моя мать по-прежнему мертва.
Беллами взглянул на свои туфли. Он отряхнул пыль со штанины и перевел взгляд на тяжелые подковы,
— Она умирала очень долго и мучительно, — сказал Беллами.
Харольд тихо пыхтел сигаретой. Мимо них провели еще одну группу «вернувшихся». Арестанты искоса посматривали на старика и агента.
— У вас еще остались вопросы ко мне? — спросил Беллами.
Игнорируя плохое состояние костюма, он выпрямил спину. Его рука напряглась, он сделал бросок и вновь промахнулся на несколько дюймов.
Скованный наручниками, Джон сидел между двух импозантных солдат и прислушивался к голосам, доносившимся из соседней комнаты. Темнокожий мужчина в хорошо скроенном костюме — агент Беллами, насколько помнил Джон — уже заканчивал беседу с ним, когда в кабинет вошел полковник Уиллис. Солдаты, сопровождавшие его, быстро надели на Джона наручники. Затем вся группа прошла через здание школы к офису полковника. Казалось, что какого-то ученика поймали со шпаргалкой на тесте по математике.
— Что случилось? — поинтересовался Джон у одного из солдат.
Тот вежливо проигнорировал его. Чуть позже из кабинета полковника вышел агент Беллами. Выставив грудь вперед, он сердито повернулся к солдатам и раздраженно рявкнул:
— Снимите с него наручники!
Охранники смущенно посмотрели друг на друга.
— Немедленно! — добавил агент.
Полковник, выглянув из кабинета, подтвердил приказ:
— Делайте, как он говорит.
Когда с Джона сняли наручники, Беллами помог ему встать и повел его к двери.
— Надеюсь, мы поняли друг друга, — сказал полковник, прежде чем они покинули офис.
Беллами ответил что-то тихим голосом.
— Я сделал что-то не так? — спросил Джон.
— Нет. Просто идите за мной.
Они вышли из здания в пекло солнечного дня. Люди, роившиеся вокруг, как муравьи, щурились от пыли и сильного ветра.
— Куда вы меня ведете? — спросил Джон. — Что я такого сделал?
Подойдя к бетонной стене, они направились к высокому солдату с рыжими волосами.
— Нет, — увидев их, решительно сказал мужчина.
— Клянусь, Харрис, это последний, — заверил его Беллами.
— Мне не нужны ваши клятвы, — ответил солдат. — Нам надо завязывать с этим делом. Нас могут поймать!
— Нас уже поймали.