Вернувшийся
Шрифт:
На поиски ублюдков, торгующих жизнями.
От дверей клуба до стоянки машин, где его дожидался Джереми, было не более полусотни метров. Полминуты неторопливой ходьбы. Пустая дорожка, обсаженная высокими, аккуратно подстриженными кустами — и всего один человек, идущий навстречу.
— Извините, Вы не подскажете, где я могу найти… — начал было незнакомец, поравнявшись с Габриэлем.
— Простите, не сейчас, — не останавливаясь, бросил Марун.
Незнакомец остался за спиной… а в следующее мгновение Габриэль почувствовал прикосновение металла к затылку, в голове взорвалась
Часть III
Сознание вернулось как-то странно, рывком. Только что он пребывал в липкой темноте, а в следующее мгновение ощутил, как перешел зыбкую грань забытья. А еще через секунду пожалел, что очнулся — в сознание локомотивом ворвалась боль.
Болело, казалось, все тело — в голове словно бесновался обезумевший кузнец, запястья и щиколотки горели огнем, локти и плечи ломило, в затылке будто ворочали раскаленный прут…
Сознание, только что вернувшееся, вновь начало ускользать — словно бы мозг, испугавшись хлынувших отовсюду тревожных сигналов, решил опять укрыться в спасительном забытьи.
Холодное стекло звякнуло о зубы.
— Пей.
Габриэль послушно проглотил горьковатую, пахнущую мятой жидкость.
— Сейчас полегчает, — сказал голос. И добавил куда-то в сторону:
— Ты перестарался, болван, и мы столько времени зря потеряли…
«Опять кто-то перестарался, — если бы Габриэлю не было так больно, он бы, наверное, рассмеялся. — А мне опять его старание боком вышло. Что-то много вокруг меня ретивых болванов становится…»
Голос не соврал — боль постепенно отступала. Теперь, когда эта алая, пульсирующая в такт ударам бьющегося где-то в горле сердца, пелена хоть немного рассеялась, Габриэлю стало ясно, почему ему так больно — лодыжки и запястья были очень жестко стянуты металлической проволокой, а руки неестественно вывернуты, поэтому так сильно и болят локти и плечи. Через несколько мгновений Габриэль даже смог раскрыть глаза, хотя уже догадывался, кого он увидит.
Предчувствие не обмануло — перед ним стоял «седой».
— Очнулся, — утвердительно сказал он. — Вот и хорошо, теперь поговорим.
— Поговорим? — прошептал пересохшими губами Габриэль. — С чего бы это? Ты кто такой вообще?
— Ты, похоже, кое-чего не понял, — прищурился «седой». — Вопросы здесь задавать буду я. Да, звучит пошловато, понимаю, но что делать, если так оно и есть?
Он присел на стул напротив Габриэля.
— И давай без выкрутасов, хорошо? Впрочем, это несколько излишне — все равно я узнаю все, что мне нужно…
— Хотите накачать сывороткой?
— А что, будешь врать, что у тебя искусственная аллергия? Не надо — восемь лет назад ты имперским дознавателям под сывороткой много чего интересного выложил. Мы про тебя все знаем…
— Нет, не буду, — на самом деле Габриэль просто тянул время. Надо было собраться с мыслями… Да и вообще, куда подевался Джереми? Когда не нужно, ходит, как привязанный, а когда надо…
— Вот и хорошо, — кивнул «седой». — Потому, что некогда мне разговоры разговаривать, время дорого… Хотя, даже если бы у тебя была аллергия, тебе бы это мало помогло…
— В смысле?
— В том смысле,
— Вот сейчас ты поймешь, как можно обходиться без всякой сыворотки, — «седой» ловко набросил на голову Габриэлю узкий металлический обруч, тонкие усики которого неожиданно начали вытягиваться и жестко охватили череп, соединившись на затылке, под основанием черепа и под подбородком. Послышался звонкий металлический щелчок, после чего обруч коротко пискнул, по всей видимости, сообщив о завершении подготовки.
— Здорово, правда? — искренне обрадовался «седой». — Сколько раз видел, а все равно поражаюсь — до чего ловкая штучка.
«Это уж точно. Знать бы еще, что это такое…»
— Это нейросканер, — сказал «седой», словно отвечая на невысказанный вопрос. — Вы здесь о таком, в захолустье-то вашем, даже и не слышали.
Габриэль презрительно улыбнулся — хотя далась ему эта улыбка непросто.
— Ерунда. Электронных систем сканирования мозга не существует. Ты просто пытаешься меня прессовать, а на самом деле все равно будешь сыворотку вгонять — вон, и шприц на столике.
— А восемь лет на астероиде на пользу тебе не пошли, я смотрю, — оскалился «седой». — Поглупел ты. Шприц — это инъекция релаксанта. А то, что ты чего-то не видел — вовсе не повод утверждать, что этого не существует.
«Седой» прижал шип инъектора к шее Габриэля, впрыснув препарат.
— И что он сделает, этот твой нейросканер? Конечно же, после сеанса сканирования он разрушит все нейронные связи и я стану идиотом? — продолжал Габриэль, с трудом удерживая на лице презрительную гримасу, хотя от описанной им самим перспективы его передернуло.
— Примитив, одно слово, — махнул рукой «седой». — Мозг остается в совершенном порядке. Меньше надо глупых книжек читать.
— Как-то очень все однообразно у тебя выходит — «захолустье», «средневековье», «примитив» вот теперь… Если у нас все так плохо — хотя я лично особого контраста не замечаю — то откуда ты сам? Из Содружества? Или из Империи?
«Вряд ли у кого-то еще из человеческих звездных держав могут быть разработки, по сравнению с которыми наши технологии можно считать средневековыми, — подумал Габриэль. — Хотя вряд ли это так — если бы он был из спецслужб, то вряд ли стал бы за мной так долго охотиться».
«Седой» заулыбался.
— Содружество? Империя? Ха-ха! Нет, парень, не угадаешь все равно, так что не пытайся даже. И вообще, думаешь, всех хитрее? Время тянешь? Не выйдет.
Он бросил взгляд на часы.
— Приступим. А, еще вот чего хотел сказать — то, что мозг остается невредим, вовсе не значит…
«Седой» наклонился к уху Габриэля и злорадно шепнул:
— …что все пройдет безболезненно.
С этими словами он коснулся сенсора.
«Это уж слишком», — успел подумать Габриэль, прежде чем ревущая волна боли накрыла его сознание.