Верный друг. Повести
Шрифт:
Предшественник Григория Васильевича, поддержанный «Малым», своим специальным политическим решением «заранее» отправил «Меченого» в последний путь. Но то, что сего «исполнения» было недостаточно для новой колеи, коммунистический «Царь Романов», вместе с остальными в «Малом», знал теперь лучше всех в Союзе…
Принятый весной закон (с четырёхзначным номером) «Об индивидуальной трудовой деятельности граждан СССР» был введён в действие только 1 июня.
Разрыв был организован для того, чтобы финансовые отделы районных
Впрочем дело для тех не было совсем новым.
И, для самых внимательных и въедливых (наблюдавших за изменениями законодательства СССР в течении десятилетий) новый закон выглядел как дополнительной реализацией на практике статьи 17 из Конституции 1977 года, допускавшей индивидуальную трудовую деятельность в сфере «кустарщины» — ремесленные промыслы, индивидуальное сельское хозяйство, бытовое обслуживание населения, а прочих видов деятельности (без «эксплуатации», т.е. без найма кого-либо), «основанные исключительно на личном труде граждан и членов их семей»!
Первым подзаконным актом, если быть точным, было вообще принятое 3 мая 1976-го «Положение №283 о кустарно-ремесленных промыслах граждан».
И новый закон лишь расширял то, на что решилась (точнее, как помнила старшая часть населения — лишь вернуло толику возможного во времена НЭП-а) высшая неповоротливая и заидеологизированная советско-партийная верхушка.
Однако, как признавал сам себе Григорий Васильевич — не случись откровений «Свидетеля», то не факт, что до закона «об ИТД» добрались бы так рано.
Вяткин, помнивший немало насчёт «закона о кооперативном движении» и множества сопутствующих тому обстоятельств, не смог сказать, несмотря на все расспросы спецгруппы (сориентированной когда-то ещё по заданию Косыгина) — принимался ли отдельный закон «об ИТД» ранее ТОГДА (и когда, если да).
Впрочем, сейчас уже было неважно. Решение сгладить «за счёт возможностей подсобных хозяйств» хотя бы часть проблем с продовольственными товарами, было принято. Оно не несло никакой явной угрозы порядкам в стране, выглядело довольно естественным «послаблением с заботой партии о людях» и было разумно оформлено в плане стоимости патентов и щадящей налоговой нагрузки. На первые пять лет налог сделали всего 10%, проинформировав население, что в 1986, он будет поднят до 13% «надолго».
При обсуждении закона на «Малом» никаких иллюзий не было. На быстрое, по советским меркам «послабление» пошли ради двух целей:
«Посмотреть, что выйдет», оценить все сопутствующие недостатки…
И… чтобы «на рынках можно было купить всё». Пусть и чуть дороже чем в махине совторговли.
Великая страна, запутавшаяся в социалистическом планировании, сделала первый шаг насчёт «отдать мелкому частнику» (слово, разумеется, такое не звучало нигде) возможность подкармливать население, заинтересовав того возможностью прибыли.
Просто заткнуть самую неприятную именно основной
«Половинчатое решение», но пока на большее «Малое» не решилось.
Сам Григорий Васильевич, даже заняв высший пост, пока не рискнул и на сантиметр сдвинуться от принятого коллегиального стиля руководства, держа в голове примерные даты возможных смертей соратников.
Своих людей он расставит чуть позже, а пока ему ещё нужна была пара лет для окончательного утверждения на новом посту.
Пожеланий от стариков, организовавших ему пост, фактически было два:
Во-1, не валить недостатки на прошлую власть. Пора уже было прервать эту порочную «хрущёвскую» традицию, когда новый генсек находил, за что обвинить персонально предыдущего. «Тогда», на третьем круге, Михаил Горбачёв довёл удобную традицию до того, что страну сломали.
Во-2, не наломать дров, сразу бросившись в большие (и необходимые) реформы.
С тем, что время уходит, соглашались все. Но в глазах тех, кто неведомой волей и устами шкета получил предупреждение из будущего, он видел старческий страх — лично увидеть ТО самое начало крушения страны. Пусть и с другим первым лицом…
Оттого и действовали так. Отказавшись от имевшего очень много последствий ввода войск в Афганистан, тихонько старались отползти и от ямы с «пустыми полками». Когда нечего купить в магазинах (или хотя бы добрав нужное на рынках), население будет звереть и лучше слушать всяких пройдох. Часто из числа своих же, партийных…
Фамилии и дела, озвученные «Свидетелем», вкупе со скопированным позже сотрудниками Комитета содержимым дневника Черняева, расставило всё на свои места.
Больше всех ломали свои же… с партбилетами и заслуженные… это и убивало веру в то, что все «второй раз» пройдёт гладко.
Чистку организовать было невозможно, не те времена, да и доказательства были не те, которые можно предъявить. «Не совершённое ещё» — подобное было за гранью.
Многое знать, «как тогда пошло вкривь и вкось» и мало имея возможности сделать. Люди оставались теми же самыми… да и проблемы в экономике и обществе никуда не делись. Что, они не знали их до откровений «Свидетеля», что ли? Знали, и ещё как.
Просто страну и партию считали намного более крепкими, чем вышло на деле…
Что касается небольшой информационной шумихи вокруг первого шага, то «рекламную компанию» (как смогли) они провели весной, с привлечением ТВ и газет, акцентировав внимание на «возможности села» и для «более полного удовлетворения общественных потребностей в товарах и услугах, повышения занятости граждан оплачиваемой общественно-полезной деятельностью, предоставления им возможности получения дополнительных доходов в соответствии с затратами своего труда».