Верный меч
Шрифт:
— Уэйс, — тихо позвал я.
Он остановил лошадь. Его глаза нетерпеливо сверкнули, но у Уэйса редко хватало терпения для любого. Его челюсти были сжаты, подбородник отвязан и висел рядом с капюшоном.
— Что? — спросил он.
— Я что-то слышал, — сказал я, указывая направление, откуда донесся звук.
Его лицо стало суровым, когда он всматривался сквозь деревья. Вокруг нас дождь стучал по подстилке из хвои и опавших листьев. Теперь все было тихо.
— Ты ошибся, — сказал он и снова пришпорил своего коня.
Но в этот миг снова послышался голос, вернее, два, они переговаривались, произнося
Уэйс посмотрел на меня через плечо, несомненно думая о том же.
— Идем, — сказал он и направился к другой стороне поляны. Наша тропа здесь сворачивала к востоку, обратно к реке Уир, но голоса звучали с запада, из сердца леса.
Я ударил Ролло по бокам и двинулся вперед быстрой рысью. Я похлопал его по шее. Он много поработал в эту ночь, но отдыхать было еще рано.
Мы покинули поляну, пробираясь между деревьями. Слой листьев и хвои покрывавший землю, заглушал стук копыт наших лошадей. Ветки все чаще царапали мою раненую ногу. Я вздрагивал от боли, но не хотел думать о ней, пока мы продолжали идти.
Я снова услышал те же голоса за спиной, смеющиеся, перекликающиеся друг с другом. Я оглянулся через плечо, почти ничего не видя в темноте, но потом разглядел упавший дуб и рядом с ним темные фигуры всадников на лошадях. Всего трое.
Я затаил дыхание, глядя на них, боясь любого звука, который выдаст нас. Они спешились и продолжали болтать, расхаживая по поляне. Один из них начал петь, остальные присоединились, затем они стали танцевать, раскачиваясь, как пьяные.
— Sige! — Кричали они почти в один голос, я не мог понять, обращаются ли они к нам или нет. — Godussigeforgeaf!
Уэйс ушел довольно далеко вперед, и я ударил коня по бокам, чтобы нагнать его. Сухие ветки хрустели под копытами Ролло, и я мог только молиться, чтобы они не услышали нас, но смех и пение продолжались, и я принял это за добрый знак. Когда мы достигли вершины холма, крики начали стихать, и когда я оглянулся в следующий раз, их уже не было слышно.
В эту ночь мы больше не ощущали присутствия врага, и я возблагодарил за это Бога. Несколько раз нам казалось, что мы слышим какие-то звуки, но, скорее всего, это было дикое животное или ветер в сосновых ветвях, потому что мы не видели ничего.
Некоторое время мы продолжали идти на запад, пока не решили, что удалились от англичан на достаточное расстояние, чтобы чувствовать себя в безопасности. Тогда мы еще раз свернули к югу, или, по крайней мере, к тому направлению, что мы принимали за юг. Ориентироваться становилось все труднее; ветер слабел, ночь стояла беззвездная, мы могли только молиться и надеяться на лучшее.
Вскоре мы еще раз вышли к берегу реки, которая должна была быть Уиром. Быстрые и черные, как смола, воды кувыркались и пенились на острых камнях, которые казались мне зубами какого-то огромного зверя. Здесь у нас не было шанса перейти реку вброд, и не оставалось ничего другого, кроме как продолжать идти верх по течению, придерживаясь деревьев, чтобы нас не заметили с противоположного берега.
Первый мост лежал в руинах, от него осталось только два каменных пирса; другой мы нашли в лучшем
Я плелся за Уэйсом, моя нога болела все больше и больше с каждым шагом. Но я знал, что если остановлюсь отдохнуть, не смогу двинуться дальше, поэтому я заставлял себя переставлять ноги, стараясь только переносить большую часть веса с раненой ноги на здоровую. Ролло кротко шел за мной, низко опустив голову. Я старался полностью сконцентрироваться на том, чтобы ставить ноги одну впереди другой, но вскоре стал отставать.
— Не останавливайся, — Уэйс обернулся ко мне. Он был шагах в двадцати впереди меня, уже близко к вершине. — Мы должны идти дальше.
— Это моя нога, — ответил я, морщась, так как боль пронзила рану, словно раскаленный прут.
Он оставил свою лошадь и спустился ко мне, стараясь опираться на корни и камни, торчащие из земли.
— Я не понял, — пробормотал он, когда подошел ко мне. — Все так плохо?
— Не знаю, — сказал я, качая головой. — Меня ранили в бою. Все было не так плохо, пока мы ехали.
Он опустился на колени, чтобы осмотреть мою ногу, и я следил за выражением его лица, хотя оно ничего не выражало.
— Трудно понять, — сказал он. — Но останавливаться здесь нельзя. Надо пройти еще немного, и тогда мы снова сможем ехать.
Он положил мне руку на спину и подпер плечом, поддерживая, пока я хромал вверх по склону. Пока я старался отдышаться, он вернулся вниз за Ролло. Я ждал, глядя вверх в небеса, где уже начали редеть облака. Дождь стихал, теперь он просто моросил, нудно и уныло.
Вскоре, однако, мы снова были в седле. Несмотря на то, сколько мы уже прошли, мы не могли позволить себе остановиться, и час за часом ехали сквозь тьму. Я уже начал думать, что эта ночь никогда не закончится, но небо наконец начало светлеть, и когда первые лучи солнца показались над горизонтом, мы уже были на вершине хребта на окраине леса. Дальше на юг простиралась открытая местность, широкая и плоская, насколько хватало глаз, горизонт терялся в легкой дымке. Столб дыма поднимался с подворья, казавшегося маленькой черной точкой на равнине: единственный признак жизни.
— Мы должны отдохнуть здесь, — сказал я. — отсюда мы увидим любого, кто приблизится к нам.
— Только с юга, — угрюмо ответил Уэйс. — Меня больше беспокоят те, что с севера.
Но у нас не было выбора, да и лошади выбились из сил: всю ночь после боя они шли через лес, и не смогли бы идти дальше, как бы нам этого ни хотелось. Я видел смертельную усталость в глазах Уэйса, как отражение моей собственной.
Невдалеке я слышал журчание небольшого ручья, и мы повели к нему наших коней. Мы расседлали их и дали напиться перед тем, как привязать поводья в березе, где для них было достаточно травы, хотя, если они чувствовали себя так же, как я, они не смогли бы есть.