Верный паж госпожи
Шрифт:
Убийца ходит рядом с ней, наблюдает за ее поведением, он играет с ней как кошка с мышкой, подбрасывает ей этих кукол, чтобы напугать, довести до отчаяния.
– Так вот фиг тебе! – проговорила Тина вслух, как будто он может слышать ее. Он? А может быть, она?
Убийца вполне может быть женщиной…
Например, очень легко представить в этой роли Эльзу Михайловну, с ее эсэсовскими замашками…
Хотя ей невыгодна смерть собственных манекенщиц. Еще немного – и она останется без кадров…
Тина, держа куклу на вытянутой руке, дошла
Она уже вернулась к своей двери и достала ключи, как вдруг распахнулась дверь соседей.
На площадку вылетела Маша с пылающим от ярости лицом. В руке она держала что-то светлое и, кажется, живое.
– Мамочка, ну не надо! – следом за матерью выскочила из квартиры маленькая Сашенька, вся в слезах, она цеплялась за Машины рукава и пыталась остановить ее. – Мамочка, ну пожалуйста! Не надо! Папа мне разрешил!
– С ним будет отдельный разговор! – Маша сделала шаг в сторону мусоропровода и взглядом наткнулась на Тину.
Будучи в крайней степени ярости, она тем не менее еще больше рассвирепела, лицо из красного стало багровым, волосы, всегда аккуратно причесанные, даже зализанные, теперь растрепались и торчали вверх, как витые проволочки.
– Ты… – зашипела Маша, – вечно под ногами путаешься, под дверью подслушиваешь…
Тина недоуменно подняла брови, но тут Сашенька, пользуясь заминкой, схватила мать за подол юбки и заревела в голос:
– Мама, не убивай Масяню!
Маша с трудом сделала шаг вперед, пытаясь отпихнуть дочку, что-то треснуло, и юбка вместе с Сашенькой сползла на пол. Маша инстинктивно схватилась руками за юбку и выпустила из рук что-то живое и пищащее, которое оказалось маленькой белой мышью. Ошалевшая от страха мышь шлепнулась на пол, перевернувшись в воздухе, ничего себе не повредила и бросилась наутек. Но мышь плохо сориентировалась в незнакомом месте, да еще обалдела от криков и визга, поэтому, встретив по дороге Тинин сапог, она решила, что это – самый краткий путь к спасению, мигом вскарабкалась по нему, потом по брюкам и застряла лапками в кашемировом свитере где-то на уровне Тининой талии.
Первым побуждением было заорать. Заорать истошно, со вкусом, с визгом и с переливами, закрыв глаза и топая ногами, ибо Тина, как всякая нормальная женщина, безумно боялась мышей. Конечно, хорошо бы еще вспрыгнуть куда-нибудь на шкаф или повиснуть на люстре, но такой поступок бывает эффективным, если мышь бегает по полу. А если она тут, рядом, вцепилась в одежду и не хочет уходить, остается только упасть в обморок от ужаса.
Тина без сил прислонилась к стене и на минутку закрыла глаза. Мышь сделала последнее усилие и перебралась повыше, так что, когда Тина открыла глаза, она увидела мышь совсем рядом. Мышка оказалась очень симпатичной – выразительные глазки-бусинки и розовый носик. Она смешно поводила усиками и кажется, успокоилась, чего нельзя было сказать об окружающих.
– Тетя Тина! – Сашенька отцепилась от матери. – Не убивайте ее, Масяня хорошая!
– Что
– Федя Кукушкин принес в садик Масяню, – размазывая слезы по щекам, заговорила Сашенька, – и подарил мне. А папа сказал, что можно, и пошел за клеточкой… – последние слова она прорыдала.
– Ты что – и вправду хотела живую мышь в мусоропровод спустить? – полюбопытствовала Тина. – Ну и ну!
– Не твое дело! – устало ответила Маша. – Не суйся в чужую семью, свою заведи – там и командуй!
И поскольку Тина промолчала, соседка осмелела и добавила злорадно:
– Что-то незаметно, чтобы этот тип на шикарной машине захотел на тебе жениться!
«Дура!» – ответила Тина одними глазами, ни на минуту не забывая, что Сашенька все слышит.
– Что здесь происходит? – По лестнице поднимался Миша, в руках у него был хорошенький домик для домашнего грызуна.
– Явился! – мигом вскипела Маша. – Ты что себе позволяешь за моей спиной?
Не следовало ей говорить с мужем в таком тоне при соседке. Да еще не при какой-нибудь старой грымзе, а при Тине. Миша выпрямился, глаза его грозно блеснули.
– Папа, а мама не разрешает Масяню и хотела ее в мусоропровод выбросить! – мигом наябедничала Сашенька, сильно приободрившаяся в присутствии отца.
Тина тут же подумала, что с мышью все будет в порядке – уж теперь-то сосед обязательно настоит на своем.
– Пойдем поговорим! – Миша схватил жену за руку. – Сашура, побудь пока с тетей Тиной!
– Или мышь, или я! – раздался визгливый голос Маши из-за двери.
Сашенька держала перед Тиной раскрытый домик.
– Сажайте ее сюда, тетя Тина!
И Тина, сделав над собой титаническое усилие, взяла мышь в руку. Ничего не случилось, ее не разбил паралич, и сердце не разорвалась от ужаса. Мышка была пушистая и теплая, под пальцами билось крохотное сердечко. Тина сунула кулак в клетку и осторожно разжала руку.
– Масянечка, – щебетал ребенок, – сейчас покушаем и подстилочку тебе соорудим!
Открылась дверь соседей, и Миша поманил свою дочку, подмигнув Тине на прощание.
Все же кашемировый свитер придется отдать в химчистку!
Тина проснулась поздно, но не чувствовала себя отдохнувшей.
У нее было ощущение подавленности и опустошенности. Перед глазами все еще стояло мертвое, обезображенное удушьем лицо Лены Сумягиной. Но не это, точнее – не только это было причиной отвратительного самочувствия.
Тина лежала, уставившись в потолок, и пыталась разобраться в своих ощущениях. Этому научил ее дядя Бо. «Если тебе плохо, – не раз говорил он ей, – если у тебя тяжело на душе, принцесса, не давай депрессии расти, как снежный ком, не давай ей развиваться, как тяжелой болезни, пресеки ее на корню. А для этого в первую очередь надо разобраться в ней, понять ее причину. Понять – это значит почти победить!..»