Верона

Сайд Ливард

Фабрицио оседлал парня, не притронувшись к члену, немного наклонился вперед, поднял руки вверх и тряхнул головой, так что длиннющие волосы полоснули по груди Аурелио. И двинулся медленно, поднимаясь, опускаясь, примеряясь. Поймал ритм, полетел, яростно двигая бедрами. Волосы, ставшие неожиданно жесткими, чиркали по груди, сильная спина выгибалась дугой.

— Нравится, когда scappare, да? Когда тебя, да?!

Действо одновременно завораживало и отталкивало. Лучше бы он взял её сейчас, пусть грубо, жестоко и не заботясь о ее чувствах, но взял!

Но

мужчина имитировал, возбуждал, держал на грани между накатывающим наслаждением и желанием прекратить эту пытку. Юноша извивался змеей, уже не стараясь заглушить крик, но освободиться не мог.

Так вот от чего визжали и выгибались римские патрицианки! Вот что ломало преграды и моральные нормы их мужей!

Так вот что на самом деле предлагал Агний глупой Елин в ночном саду! Вот чего он ждал от девицы!

Она поняла, почувствовала, словно услышала уже не предложение, но просьбу.

Подалась вверх бедрами, подстроилась под ритм, поднялась, ухватившись за торс мужчины.

— Давай! – прохрипела как когда-то много жизней назад в Риме. – Давай! Ты не тронешь меня, будешь играть со мной, я подыграю… кричи! И я буду кричать, стонать и выгибаться, кричи! Я верю тебе, верь мне, дурак!

Они поменялись местами. В одно мгновение. На вдохе-выдохе.

Все она поняла. Агний хотел и не мог с ней того, что делал по принуждению с другими. Он умел многое, но с ней хотел по-другому, иначе, а как? Как трогать грязными руками и мыслями то, что дорого?

Нет, не понимала ничего Елин в таких высоких материях, не ведомы были ей умные слова. По-крестьянски, по-бабьи поняла она и рассудила.

Джованна давно выветрилась из памяти. Тонкие пальцы потянулись к распущенным светлым волосам, путаясь в них. Мягкие губы стали оставлять горячие поцелуи на широких плечах. Мальчишка тянулся, двигался навстречу, чувствуя нарастающее напряжение во всем теле, пока не начал чувствовать приближение разрядки.

Агний тоже почувствовал. Мальчишка включился, продолжил, подыграл, принял на себя. Мальчишка, нет, не мальчишка, а Елин, давала ему свободу, разрешение, она отдавала сейчас и брала. Не пугалась как в Риме, не зажималась, не считала Агния животным.

Она подходила к тому моменту, который никогда не испытывала в теле женщины.

Агний остановился, прижал Елин к себе и навалился на нее, уронив спиной на постель. Прижался, казалось, каждой частицей своего тела, смотря в глаза. Глаза в глаза. И когда меж их бедрами горячей струей выстрелило окончание страсти, прижал еще сильнее, не давая пошевелиться.

Он знал, что Аурелио сможет, и он смог. Голубые глаза сверкали из полутьмы, торжествующе глядя на запрокинутое лицо, и Агний видел, что парень ловил его взгляд как единственную возможность спасения, путеводную нить. Словно, отпусти он ее, и все кончится, Аурелио сорвется, исчезнет.

— Ceffo…- прошипел, но так томно, почти ласково, словно это был самый вожделенный комплимент из его уст.

Он не исчез, Агний не дал ему исчезнуть.

В голове у Агния стучало в такт биению сердца: мой, мой,

не отдам, мой...

Под ним так же громко стучало сердце Елин, которая все еще не могла оправиться от шока.

Взмокшее от пота стройное тело просто забилось в дикой и отвратительной конвульсии, но вырваться из железной хватки Фабрицио было невозможно. Он не отпускал Аурелио, пока сам не выплеснулся весь, пока паренек не начал хрипеть, задыхаясь.

Он оторвался от Аурелио и глянул прямо в глаза, сверху вниз, удовлетворенно покачал головой.

Рухнув сбоку от юноши, Агний властно обнял торс любовника, прижал к себе так, что их лица оказались в близости, смешав дыхание.

— Ты такой глупый. Тебя еще надо многому учить как chia vare, да? – Поцеловал в кончик мокрого носа и улыбнулся.
– Мы же, скорее всего, скоро опять сдохнем?

— Мне страшно. Опять. Но здесь мне не нравится, тут хуже чем… - Чем где? Где было Елин хуже, чем в постели с Агнием в богатом доме?

Ярость ушла, ее заменила приятная усталость и расслабленность. Теплое родное тело, прижавшееся к Агнию, тихие нежные слова Елин. Именно ее, не Аурелио. Он уже стал ожидать, что придет стыд и раскаяние за содеянное, но… Нет.

Агний сглотнул и зарылся в волосы на макушке Аурелио. Они сeffo, estranei, чужие в этом мире, как и в предыдущих. Нигде не дома.

Только друг с другом они не одиноки.

Агний отстранился чуть и вгляделся в черты лица Аурелио, ах, как же он был хорош, у него даже румянец проступил, и глаза сделались такие… Мягкие. «Он даже не спешил сгонять меня с себя или отстраняться, вот как?!»

— Уверяю тебя, Елин, каждый когда-нибудь, да сдохнет, — проговорил он и кашлянул, прочищая враз осипшее горло.

И спросил. То есть, почти уже и не спросил. Сказал.

— Скажи, ты собираешься жениться на Джованне?

Хотя, ведь знал ответ. Знал ее план.

Агний протянул руку, взял кувшин и сделал длинный глоток — по шее гульнул кадык, поднялся и опал. Он еще глотнул из кувшина, глядя на Аурелио-Елин в упор. Глаза его сияли.

— Странные вещи нас волнуют пред ликом смерти, друг мой, но раз так, в моих силах устроить нам после этого славную смерть. Только... только, Елин, я не позволю тебе ложиться ни под кого больше, не смогу же...

А не сказал, но решил сам для себя. Если задержатся они в Вероне, то не удержится он больше. Возьмет Аурелио, не пожалеет.

***

Верона. Встреча третья.

Всю неделю Фабрицио встречался с Аурелио только под утро, днем каждый был занят своим делом. В воскресенье пришлось идти в церковь и высиживать мессу. Отец Лоренцо на безобразно ломаной латыни бубнил прописные истины, изрядно исковерканные и противоречивые. Украшенная тонзурой голова священника возвышалась над кафедрой, а зоркие маленькие глазки всегда находили в толпе своего любимчика Аурелио. И Лоренцо хмурился, если Фабрицио с невозмутимым видом ошивался поблизости наследника Гвидичи.