Вероятность равна нулю
Шрифт:
– Почему же вы не сообщили все эти сведения вашей полиции?
– Потому что десять тысяч долларов – это не сто тысяч долларов.
– И что же вы предприняли для получения ста тысяч?
– Во-первых, надо было найти Морти. Бриллианты, скорее всего, держала Маман, а он ее охранял. Мне нужен был надежный тыл, чтобы начать боевые действия. Я начал ходить по гостиницам, искать их. А Морти взял да и угодил в катастрофу.
– Почему и после этого вы не обратились в полицию?
– К вам?
– Ну… если не к нам, то в ваше
– Предпочитал более надежный путь. Маман ведь осталась одна.
– Одна?
– Так мне казалось.
– Как же вы поступили?
– Как может поступить мужчина со стареющей красавицей? Начал за ней ухаживать, и она… вопреки моим сомнениям… склонилась…
– А результат?
– Кто-то их забрал.
– Но кто?
– Может быть, я? – усмехнулся О'Коннор. – Зачем тогда мне было проникать в номер к супругам Халлиган?
– Для камуфляжа, например.
– И удар по голове для камуфляжа? Но если бриллианты у меня в чемодане, а вы об этом ничего не подозреваете, как тогда объяснить, почему я согласился посетить ваше учреждение и отвечать на вопросы?
– В самом деле, почему?
– Из-за страха. После смерти Маман я смекнул, что она здесь не одна, что есть и другие бандиты, а в одиночку мне с ними не справиться. Поэтому я решился рассказать все начистоту и попросить вашего содействия. Теперь настало время выдвинуть мое условие.
– Выдвигайте, пожалуйста.
– По завершении этого дела и поимки преступников помогите мне получить награду. Ей-богу, я ее заслужил. И сведениями, которые сообщаю, и риском, которому подвергаюсь. Обещаете?
– Что можно вам обещать? Это нас не касается. Могу лишь заверить вас, что мы не претендуем ни на какие вознаграждения. Меня интересуют лишь преступления, совершенные в Болгарии. И должен вам сказать – при всей к вам симпатии, – что вы были бы мне еще симпатичней, если бы не посещали комнату Эдлайн Мелвилл той ночью, когда она скончалась.
– Неужели после всего, что я здесь рассказал, я все еще под подозрением?
– Видите ли, и я немного умею считать. Какова стоимость бриллиантов?
– Не меньше двадцати миллионов долларов. Почему вы это спрашиваете?
– Потому, что эта сумма в двести раз больше ста тысяч.
– Ага… Но кто ударил меня по голове?
– Это скажете вы сами.
– Я повторяю: слава богу, что не успел увидеть. Не забывайте, Маман была не одна. Тут еще и супруги Халлиган, в чьей комнате…
– Вы еще не поделились со мною, что вы искали в их комнате.
– Бриллианты искал, разумеется!
– И… нашли их?
– Нашел… – О'Коннор снова потрогал голову. – Нашел вот это у Халлигана.
– Уж не намекаете ли вы, что за портьерой находился сам мистер Халлиган?
– А кто ж другой? Старый разбойник заметил, что я направляюсь в их номер, спрятался там за шторой и…
– Любезный мистер О'Коннор, должен вам сообщить, что в то самое время, когда вы рылись в номере супругов
X. «ТОВАРИЩ» ПЕТРОВ
24 июля, четверг
Что произойдет, когда завтра утром он, Консулов, явится к генералу? Или его отзовут в Варну (вероятней всего), или оставят на старой службе (самое неприятное), или предпишут (уже здесь) заниматься все тем же черным чемоданом. А как хотелось продолжить работу с Марковым и Ковачевым. Нет, он не был поклонником знаменитостей, относясь к ним достаточно скептически. Но о Маркове ходили легенды, и, хотя перед легендарными личностями Консулов не склонялся (он ни перед кем не склонялся!), все же было любопытно, что осталось за 35 лет службы от прежних генеральских идеалов. Поговаривали, что остались прежними не только идеалы, но и мужество отстаивать их.
С Ковачевым положение было и яснее, и проще. Это высокообразованный, культурный и интеллигентный человек – три качества, которыми сам Консулов не обладал в достаточной мере, но которые ценил превыше прочих. Он не выносил подчиняться людям, если, на его взгляд, они не были совершенней его, особенно по интеллектуальным меркам. И не мог мириться с тем, что, как правило, его начальники волею судьбы оказывались именно такими – недостаток мозговых извилин старались компенсировать борьбой за должности и звания. Это создавало ему много неприятностей по службе. Но неприятностей такого рода он не опасался, поскольку свыкся с ними. Но где-то в глубинах подсознания теплилась надежда, что встретится в жизни начальник по его вкусу…
Он решил пойти в управление сегодня же, сразу после обеда.
Там пришлось немного подождать – генерал был в столовой. Наконец он появился – грузная фигура с большой головой и растрепанными седыми волосами. Дышал тяжело – наверняка был сердечником, хотя вопреки всему продолжал курить.
Ловкими, заученными движениями генерал наполнил кофеварку и включил в сеть. Затем сел на диван рядом с Консуловым, легко ударил его по колену и сказал:
– Вы, юноша, должны были явиться завтра утром. Откуда такая спешка? Может, размолвка с женой?
– Я не женат, товарищ генерал. Скучно ждать до завтра. Может, я еще сегодня понадоблюсь.
– Холостой, значит… Зачем, на ваш взгляд, вы можете понадобиться именно сегодня?
– Получить какое-нибудь распоряжение…
– Все только и ждут распоряжений. Вы что, хотите у меня остаться?
– Очень хотелось бы, товарищ генерал.
– Небось ищете себе добренького начальника, а? Ходят обо мне такие слухи, ходят.
– Справедливого ищу, а не добренького.
– Справедливого. Много таких теперь соискателей. И я, сколько себя помню, все правду-матку искал, вот на меня чаще всего и сыпались удары. Поиски этого дефицитного товара связаны, как правило, с неприятностями, поверьте мне.