Версальский утопленник
Шрифт:
Сев в фиакр и приказав везти его на улицу Нев-Сент-Огюстен, Николя попытался привести в порядок теснившиеся в голове мысли. Они скакали, словно на скачках с препятствиями, устраивали кучу-малу и никак не хотели вставать в строй. Впрочем, со дна этой неразберихи неожиданно всплыли два факта, нашедшие подтверждение в словах Ретифа. Личность Пиданса де Меробера вызывала у Николя живейший интерес. Сей борзописец, пользовавшийся репутацией ушлого типа, обладал удивительной способностью служить и нашим, и вашим, и власти предержащей, и тем, кто своими скандальными подпольными сочинениями постоянно бросал этой власти вызов. Кроме того, он участвовал или даже являлся организатором финансовых махинаций, а также, будучи приближенным к Шартру, выступал подставным лицом графа
Войдя в управлении полиции, Николя увидел Ленуара: в белом фраке из легкого тика, тот шел ему навстречу, утирая губкой струившийся по лицу пот. Несмотря на распахнутые настежь окна, в кабинет начальника полиции не долетало ни единого ветерка, а дотянувшиеся до фасада особняка ветви деревьев застыли, словно окаменевшие. Ленуар внимательно выслушал Николя.
— То, что вы мне сообщили, дорогой Николя, приводит меня в смятение, — проговорил генерал-лейтенант, — и мне понадобится не один час, чтобы разложить все по полочкам. Однако сколько клочков бумаги! Если вам удастся сложить их вместе, возможно, вы получите нужный узор, который поможет нам понять подоплеку этого дела. Но по порядку. Во-первых, мы не должны упускать из виду Ренара и в то же время не давать ему повода поднять тревогу. Во-вторых, вы должны найти травести из Воксхолла. Что же касается чана, тут я не вижу никакой связи.
Николя напомнил про Пиданса и пересказал разговор с Ретифом. Ленуар задумался.
— Черт возьми, — внезапно воскликнул он, — ваш Гораций не идет у меня из головы. О ком вы думаете, когда слышите это имя? Не отвечайте. Бесспорно, о персонаже Корнеля или о латинском авторе. А кто, сударь, по-вашему, являлся истовым поклонником этого римлянина? У кого всегда в кармане томик его стихов, кто без устали их цитирует и приводит в качестве образца? Кто, кто, кто?
— Я жду, сударь, когда вы мне его назовете.
— Это Прованс, друг мой, Прованс! Брат короля. Наденьте очки и в свете этого открытия проанализируйте все, что вам удалось узнать.
Побагровев от напряжения, Ленуар яростно кусал губы.
— Я готов сражаться против кого угодно, но я не готов даже произносить эти имена! Королева, Шартр, Мадам Аделаида, а вот теперь Прованс! У меня голова идет кругом! Я уже слышу, какой поднимется шум, если мы начнем жонглировать такими именами всюду! Столь опасные сравнения могут опрокинуть нашу утлую лодку. Так что, прокладывая путь, пустите вперед вашу прозорливость и осмотрительность. Будьте осторожны и не рискуйте попусту.
Прежде чем попрощаться с начальником полиции, Николя рискнул спросить о докторе Месмере. Вместо ответа Ленуар взял со стола полицейское досье и протянул его комиссару: известный человек привлекал всеобщее внимание, а значит, и внимание полиции.
За многие годы службы трону Николя утратил все свои иллюзии, однако, садясь в экипаж, он ощущал глубокое разочарование. Как всегда, следователь по особым делам вынужден будет в одиночку, освещая потайным фонарем дорогу в кромешной тьме, отыскивать истину, стараясь при этом никого не задеть, дабы не вызвать кривотолков. А в результате развязку дела окружат глубочайшей тайной, виновники исчезнут без следа,
Едва Николя переступил порог дома на улице Монмартр, как Катрина с недовольным видом сообщила, что старая грымза, которая как-то раз заглядывала к ним в дом, явилась вновь и заявила, что желает видеть господина де Ноблекура. Сейчас они беседуют, а господин де Ноблекур велел передать Николя, чтобы тот, как только явится, немедленно поднялся к нему. По стойкому запаху духов и пудры Николя подумал, что это маршал Ришелье явился навестить старого друга. Но уже с порога он с изумлением узрел волны розового муслина, в которых утопала особа, разместившаяся в кресле напротив магистрата. Особа что-то изрекала, а бывший прокурор, кивая головой, внимал ей с добродушным видом. Прислушавшись, комиссар узнал голос Полетты.
— Ах, сударь мой, сколь приятно мне видеть вас вновь и сколь любезно с вашей стороны в такую жарищу предложить мне освежить мою пересохшую глотку.
Николя услышал щелканье захлопнувшегося веера.
— Ваша микстура.
— Это ликер из мирабели, сударыня.
— Превосходный! Прямо как моя тогдашняя наливка. А уж как силы подкрепляет! Со всем уважением к вам скажу, что глотка у меня с детства была луженая. Мы с вами, думается, уже несколько лет не виделись. В последний раз мы с вами беседовали насчет малого сыночка Сатин. О! Теперь-то он взрослый юноша. Ах, а когда-то он называл меня своей тетушкой! Цыпленочек был, истинный цыпленочек. Но вы!.. У меня слов нет: для такого старика, как вы, у вас потрясающий цвет лица! Даже такой девушке, как я, впору вам завидовать. Чего тут скрывать, я изрядно моложе вас буду.
Николя вошел в комнату.
— Отлично, моя добродетель спасена. Полиция прибыла вовремя, — произнес Ноблекур.
Розовая гора обернулась.
— О! Так это же мой добрый Николя!
Поднимая вокруг себя облако пудры, Полетта безуспешно пыталась встать с принявшего ее в свои объятия кресла. Неожиданно гримасничающее лицо содержательницы веселого дома показалось Николя ужасающим ликом Медузы, и он содрогнулся. Длинные, струящиеся локоны огромного, щедро напудренного светлого парика обрамляли толстощекое, как всегда, густо набеленное лицо. Нарумяненные щеки, яркие губы, блестящие глазки, обведенные черным, придавали чудищу с улицы Фобур-Сен-Оноре клоунский вид. Словно поле после битвы, лицо Полетты усеивали мушки вперемежку с прыщами. Отвисшие щеки почти сливались с жирным подбородком. Ворох муслина не скрывал чудовищного размера корсета из китового уса. Поцеловав подставленную ему для поцелуя щеку, Николя показалось, что он коснулся губами растрескавшейся штукатурки.
— Каким счастливым ветром занесло вас в наши края, дражайшая Полетта?
— Мои дружеское расположение к тебе и желание тебя защитить.
— Однако какая честь для меня! Особенно если вы это говорите всерьез. Но прежде скажите, как идут ваши дела?
— Ох, — произнесла она, отдуваясь и обмахивая себя веером. — Не будем о делах. Я покончила с карьерой. У меня больше нет дел.
И она, захлюпав носом, раскашлялась, распространив вокруг себя запах прогорклого жира. Господин де Ноблекур незамедлительно наполнил ее стакан, и она единым махом опорожнила его.
— Ах, ну что за прелесть! Знаешь, Николя, а этот старичок еще хоть куда. Надо было в него втюриться, а не в того верзилу из французской гвардии, чтоб этому висельнику перевернулось!
Насмешливое выражение исчезло с лица Ноблекура, а сам он, пытаясь что-то сказать, чуть не подавился.
— Кто бы только знал, сколько мне пришлось вытерпеть! Со мной он и по одному разу кочевряжился, а с другими у него по три раза кряду выходило. Да что тут говорить, гнилому мясу все червей мало. Коли не можешь полюбовницу удовлетворить, лучше сматывайся живее. Но это он только со мной такой холодный, а с малюткой, я уверена, он чудо как хорош! Ты меня знаешь, и его ты видел, так что сам понимаешь, я быстро разгадала его шашни. В общем, они не нашли ничего лучшего, как свалить вместе, пока я не обрушила на них свой гнев. Как говорится, поставили яйцо впереди курицы.