Вершалинский рай
Шрифт:
Глава III
«Чудо!» — кричала толпа под развесистой яблоней. Люди крестились, тянули руки к дереву и опять кричали.
Кора на яблоне была содрана, и на стволе темнело продолговатое пятно.
«Это — дева Мария, я ее узнала сразу!» — убеждала прохожих женщина в темном и длинном платье, показывая след на стволе.
Точильщик ножей Рональд Дингас взял в оборот своего семилетнего сынишку и тот признался: когда отец отсутствовал,
Тем временем слух о деве Марии на яблоне уже облетел Гайнсберг. Толпа паломников хлынула в сад…
ЯВЛЕНИЕ ПРОРОКА НАРОДУ И ГРИБОВСКИЙ БЕДЛАМ
В Грибовщине Альяш выходил к народу по нескольку раз в день. Трудно определить, чего было больше в этих «явлениях пророка народу» — самообмана темной массы, коллективной игры, мистицизма, отзвуков старинных традиций, неожиданно проросших через толщу веков и слои поколений, или просто шарлатанства и авантюризма.
Выглядело все это так.
На повозках и пешком к церкви стекались все новые и новые толпы. На специально отведенной площадке складывались подношения: узлы со льном, шерстью, стопки рушников, мешки зерна, толстые рулоны полотна, связанные овечки, гуси и куры. Огромные бочки безостановочно наполнялись связками сушеных грибов, кругами сыра, глыбами воска, бочонками с медом. Осторожно выкладывалось из корзинок неисчислимое количество яиц.
Учитывались лишь наиболее ценные подарки.
Старик из Глинян привязал к колу пеструю корову, дал ей сена и предупредил приемщика:
— Гуляла на великий пост. Четвертый теленок. Бабы подоили недавно, может терпеть до вечера. Смирная. Я Ракуть Иван. Деревню сам знаешь, бывал у нас не раз.
Выслушав исчерпывающую информацию жертвующего, бородатый приемщик в рыжем кожушке записал его фамилию в приходную книгу и внушительно пробасил:
— Рука дающего да не оскудеет. Храни тебя, Иване, господь. И семью твою, и родных.
Другой бородач в таком же кожушке, только с кожаной сумкой на животе, принимал от баб и мужиков из села Сыроежки собранные ими полторы тысячи злотых. Сунув банкноты во вместительную торбу, он поставил в приходной книге сумму, выдал расписку и разъяснил:
— Это вам квитанция, чтобы отчитаться перед обчеством. Пусть бог просветит умы ваши и очистит сердца ваши любовью! Будете теперь, братья и сестры, под опекой царицы небесной, а также дети ваши и их потомства. Аминь!
— Аминь! — почтительно ответил ему хор баб и мужиков.
Счастливые от сознания, что задаток на отпущение всех бывших и будущих грехов попал в достойные руки, сыроежковцы с облегчением сели на заветный взгорок, присоединились к огромному табору. Мужчины вытянули натруженные ноги, сняли постолы и с наслаждением почесывали гудящие ступни. Кто не давал обета поститься, принялся подкрепляться. Люди достали сыр, яйца, соленые огурцы, четвертинки кочанов квашеной капусты, бутылки молока, ломти хлеба с угольками, прилипшими к нижней корочке.
— Ах, бессовестные, пир тут развели?!
Это была одна из богомолок, старая дева, внимательно следившая
— Забыли, куда пришли? Лакомиться собрались на святом месте, разносолами угощаться?! А лучку с солью да хлеба с водицей не хотите?
У пристыженных сыроежковцев мигом пропал аппетит. Считая, что допустили самую крупную в жизни промашку, они виновато сунули еду в узелки. Только одна девушка никак не могла с собой сладить: она кусала сушеный сыр из кулака и чуть не давилась им, глотая его целыми кусками.
Пока что с народом говорили, выражаясь современным языком, «внештатные агитаторы». Их никто не назначал и ничему не учил. Свои обязанности они возложили на себя сами, став органической частью всего происходящего вокруг грибовщинской церкви, и службу несли исправно, с точностью заводного механизма.
Это была элита пророка, те самые старики и старухи, кто двадцать лет тому назад начал собирать с Альяшом деньги на строительство церковки. За это время прогремела мировая война, на нашей территории сменилось пять правительств и пять укладов жизни, а вера в пророка у определенных людей только росла.
В напряженной тишине старшая дочь Руселевой Марыси Христина внушала людям, пришедшим к Альяшу:
— Не окрестил Станкевич выродка припадочной, подняли братья Голубы руку на престол и царских слуг, так бог село и покарал! Матерь божья, что творилось! Кто на кого был в обиде, поставит полуштоф Полтораку, и он того побьет, порежет, кости поломает, глаз выколет. И никто, милые, не мог с ним совладать — ни староста, ни полиция, ни народ! Так страшно было, так страшно, поверьте, что многие бабы с вечера до утра и во двор не выходили! Господи боже наш, чего мы только не пережили!.. И вот приходит Альяш в Кронштадте к Иоанну, а чудотворец поклонился ему до земли да и говорит: «Мне икона Казанской божьей матери указывала, что ты есть божий человек. Возвращайся скорее в свою Грибовщину и верно служи народу, а злодея покарает господь бог!» И приходит Илья в село, а нехристя голова поганая уже с плеч скатилась!
Слушатели вздохнули с облегчением, точно сами они избавились от Полторака.
Заговорила старая Пилипиха: мол, собственными глазами видела и своими ушами слышала, как ночью Альяш беседовал с господом, договариваясь насчет дождя назавтра:
— Встаю раненько, а все вымокло от дождя, файно растет, прямо на глазах! И никто в селе не догадается даже, кто сотворил это чудо! Встречаю я его на улице и кажу: «Илья, я все видела и своими ушами слышала, все, все знаю!» А он мне: «Ну и знай себе! Только никому ни-ни, молчи! Нехай люди соберут файный урожай, нехай радуются!..»
Климовичева Наталья восхищалась простотой пророка:
— И пашет, и косит, как мы, только мяса в рот не берет, как, бывало, святые старцы. Вина не пьет тоже, ни за что не уговорите, только страшно рассердится! Одно знает — молится и молится за народ…
Мощный голос Александра Давидюка из Каменя перекрывал всех:
— Люди когда-то жили в саду эдемском, горя не знали, даже хворей не знали никаких! Да нарушили завет господа бога, съели яблоко запретное и познали зло! И начали с той поры убивать друг друга, брат пошел на брата, сын — на отца… И пришли на землю глад, болезни и смерти, а слезы полились рекой!