Вершалинский рай
Шрифт:
Каменотесы перестали обращать на нас внимание.
— Надо будет подчиниться, лихо его бери! — вздохнул поскучневший парень.
— А что поделаешь, не терять же из-за этого заработок, — развел руками его друг. — Старик вредный, не дай бог!..
МАТЕРЬ БОЖЬЯ И СВЯТОЕ ЗАЧАТЬЕ
Строительство Вершалина с его домиками, крытыми морковного цвета черепицей, с большущими, как в городе, окнами подошло наконец к концу. Последние
В первых домах будущего рая поселился сам пророк с Тэклей и «святая седмица» — апостолы со «святыми девицами». Даже Майсак не устоял, поддался чарам мелешковской молодицы. Остались без пары только михаловский Ломник да слишком занятый небесными делами Давидюк.
А назначенный пророком страшный день конца света неумолимо приближался. Апостола Мирона из Телушек назначили архангелом Гавриилом. Исполняющему пока что функцию вершалинского пасечника Мирону купили трубу и белого коня. Когда пасечник коня выводил на прогулку, бабы падали перед ним на колени.
С большим, однако, волнением верующие ожидали пришествия Иисуса Христа. Альяш вынужден был позаботиться об исполнении своего пророчества.
Нужно было срочно отыскать женщину, достойную родить сына божьего. Многие специалистки по этой части, прославленные как в соборах больших городов, так и в самой Грибовщине, наперебой предлагали свои услуги. Но святой совет отклонил все предложения: грибовщинская дева Мария должна быть непорочной. Апостолы облазили всю Западную Белоруссию, дошли даже до Волыни. Нужный, удовлетворяющий требованиям взыскательных вербовщиков человек не находился.
Выручила общину тетка Химка.
Сестра нашего отца уговорила стать второй божьей матерью синеокую и дебелую девку из Забагонников, ткавшую когда-то у нас ковры. Святой совет, осмотрев Нюрку, утвердил ее кандидатуру.
Теперь возникла проблема святого зачатия.
Что делать?
Быть отцом Альяшу?..
Все сошлись, что старик не подойдет для этой деликатной роли по возрасту. Решено было предназначить для святого отцовства самого молодого и здорового из апостолов — каменотеса из Крева, принявшего «новое учение», оставшегося в Грибовщине и присвоившего себе странную библейскую кличку — Архипатриций.
И вот ответственный момент наступил.
Спозаранок к церковной ограде стали стекаться толпы охваченных душевным подъемом богомолок. Бабы сгрудились вокруг домика, где должно было произойти священное зачатье, стали на колени и затянули новый, вершалинский гимн:
Это место святое, оно влечет нас всех сюда, Собирает воедино, крепка сила господа! Наша церковь — неземная, здесь управляет херувим! Эта церковь золотая, это наш Иерусалим!..Павел Бельский обыкновенно писал оды, согласно местным острякам, длинные, как Алекшицкая
— Ну где они там, чего тянут? — стали раздаваться голоса наиболее нетерпеливых.
— Хватит им прихорашиваться!
— Пусть, пусть! — укрощали нетерпеливых старшие. — Пришли, так потерпите!..
Тетка Химка тем временем готовила забагонниковскую Нюрку к встрече с Архипатрицием.
В корыте у стены остывала вода с мыльной пеной, а в плите грелись щипцы для завивки. Нюркина одежда была разбросана по лавкам и табуреткам. Надев городской, сверкающий белизной лифчик, девушка натягивала шелковую кремовую сорочку, отороченную кружевами. Богатый этот убор был заказан Пине, и Химка выменяла его на церковную шерсть. Сорочка была узковата, чересчур подчеркивала пышную грудь, такие же бедра и плечи, на которых еще блестели капли воды, делала девушку коротышкой. Женщины ничего этого не видели.
— Ой, скользкая какая, как змея! — с тревожной радостью привередничала божья невеста. — И холодная, будто жесть! Как это панские женки, дуры, носят такое белье?!
— И я говорю — нет лучше льняных сорочек! — согласилась Химка, надевая на нее тяжелое платье из малинового бархата. — И зимой греет лучше, и летом в ней не так душно.
Платье Нюрка надела на манер городских дачниц, чтобы в расстегнутом вороте виднелся краешек кружевной сорочки. Нижний край сорочки выступал из-под платья, и ее пришлось подшивать на живую нитку. Портниха не учла живота будущей божьей матери, и подол платья получился короче, но исправлять этот недочет женщины не стали.
— Материал файный, не будем портить, он же дорогой! — решила Химка.
— Я такого и у панов не видела!
— Да, материя редкая! Когда пойдешь, Нюрочка, чуть нагибайся, и платье будет сидеть ровно.
— Не забыть бы только!
— Забудешь — не беда.
— Ой, совсем из головы вылетело, что у меня там! — бросилась невеста вынимать из плиты щипцы. Послюнявив палец, провела — хорошо ли нагрелись. Затем Нюрка перед зеркалом подвила прядь над левым ухом, над правым и сунула щипцы обратно в плиту. — Стынут быстро! — пожаловалась, озабоченно подкладывая в печь сухие, дрова. — Перед выходом еще прижгу!
Дорогие чулки не налезали на толстые икры молодой, и тетка, поразмыслив, посоветовала ей надеть лакированные туфли на босую ногу.
— Лето на дворе, Нюрочка, обойдешься без них, целее будут!
— Теперь так даже паненки в городах больших ходят, сама в Гродно видела! — успокоила девчина сама себя. — Когда в прошлом году картошку с отцом возили…
— Только не мочи ноги, а то потом не влезут! Вытри их насухо! — тетка бросила ей старую рубаху.
Но девушка уже была занята другим. Делая вид, будто внимательно рассматривает себя в зеркале, она тревожно спросила: