Вершинные люди
Шрифт:
— Дольше двух лет, а теперь уж осталось совсем мало, он не просидит, — угрюмо сказала я, пожалуй, уже внутренне подготовленная к такому сценарию. — Договор аренды закончится.
— И сколько вы теряете на аренде? — я назвала кругленькую сумму, за которую по тем временам можно было купить новый джип.
— Ну, моя милая, — за такие бабки он вас точно не пожалеет. Вам если и не наступать, то обороняться надо, он же постарается заткнуть вам рот. Неужели вы этого не понимаете? Все идет к тому, что фактически вы потеряете свою собственность.
— Что же мне делать?
Мой конник призадумался. Юрий Семенович стоял у
— Не хотелось мне знакомить вас со своей тяжелой артиллерией, но, видно, придется, — вздохнул, наконец, конник. — Вам нужен хороший переговорщик, но прежде надо кое-что пояснить. Итак, вы знаете, что все люди работают ради заработка?
— Да, — согласилась я, абсолютно не понимая, кто и на чем может тут заработать, если поп не хочет платить то, что обещал. Я ему сдуру поверила, ну не ему лично, а подосланным ко мне Наде-Жене, и за этот урок плачу дорого, теряя большие деньги. Так мне и надо.
— Схема может быть такой. Мои люди, которые обучают подлецов держать слово, приходят к попу за неуплаченным долгом и взымают его. Естественно с процентами.
— А чем я докажу вашим людям и чем они подтвердят попу, что тот долг существует, что я не выдумала его? Бумаги у меня нет, а поп от долга откажется.
— Как же нет бумаги? А расписка в получении вами предоплаты?
— Расписку я храню… Но чем она может помочь мне?
— Тем, что там указан срок, за который сделана предоплата, и ее сумма. Откуда легко вычисляется стоимость аренды. И тут мы прикладываем договор, где вы совершенно правильно вписали пункт, что арендатор обязуется выполнять все фактически взятые на себя обязательства. Главным фактом является то, что он произведенной в добровольном порядке предоплатой подтвердил согласие с фактической стоимостью аренды, а не с той, что фиктивно фигурирует в договоре.
— А ведь вы правы… — начала вновь соображать я.
— У вас на руках есть документальное подтверждение, что поп обещал платить солидную аренду, и главное — признал ее стоимость законной и полгода платил ее. А потом отказался без всякой причины. Это кидок, а за кидок скупой платит дважды, если не вообще всем. Иногда и головой. Вот и ваш попик заплатит.
— Какой поворот…
— На вашей расписке есть их подпись?
— К счастью, есть, только там написано так: «Подтверждаем написанное, расписку получили», и подпись Нади-Жени.
— Этого хватит.
— Господи, не думала, что она может пригодиться, — вздохнула я. — Как я ее вообще не выбросила.
— Это на вас было бы не похоже, — сказал конник. — Итак, если вы решаетесь принять помощь моих людей, то давайте обсудим детали.
Крутые переговорщики, сказал мне он, сами будут определять сумму, на которую влетел отец Ермолай своим наглым маневром в отношении меня, это не мое дело. Мне они, конечно, ничего не вернут, не возместят и не отдадут, а только скажут спасибо, что предоставила им шанс заработать. Но обидчика моего проучат.
— Но тогда, какой мне резон связываться с ними? — удивилась я. — Я и так ничего
— Для разговора с ним нужен повод, так что без вас нельзя. Ваши проблемы — это и есть повод.
Короче, получалось вот что: для того чтобы «некая физическая сила», способная по-мужски разобраться с моим недобросовестным партнером, урегулировала наши с ним отношения, я предоставляю им возможность истребовать и забрать себе сумму нанесенного мне ущерба, сама же ограничиваюсь лишь моральным удовлетворением — полным отмщением обид. Это что касается прошлого. В настоящем гарантировалось, что после этого поп начнет соблюдать договоренности в любых формах, письменных и устных, и не будет искать лазейки нарушить свои обязательства. И о будущем: на меня прекратятся всякие бандитские наезды, наступит спокойная жизнь.
Вот такое предложение. Если бы я сама могла схватить за грудки этого патлатого попа и дать ему по роже, то никого бы просить о помощи не потребовалось, мужчины издавна некоторые вопросы решают силой, и вопросы чести тоже. Тут я ничего нового или предосудительного не видела, наглецам всегда преподносят уроки на понятном им языке. И если человек понимает лишь язык силы, то так с ним и надо говорить. А что я могла? Мне надо было, действительно, одолжиться этими услугами у лихих парней, сулящих избавление от нескончаемой нервотрепки, бега по порочному кругу с непременным условием, чтобы кто-то один, я или мой враг, врезал дуба. Да и зажить спокойно тоже хотелось. И я согласилась.
Дня через два мне позвонил мой конник, предупредил, чтобы назавтра я взяла с собой все необходимые документы — договора, расписки — и готова была к разговору.
С утра принесли почту, а в ней письмо из арбитражного суда. Как и следовало ожидать, оттуда к моему иску потребовали предоставить дополнительные материалы, которые бы удостоверяли правомерность поднятия арендной платы. Ну, какие документы, они что — на Луне живут? Все кругом дорожает, прежде всего, энергоносители. Значит, суд занял позицию проволочек и будет тянуть волынку, пока мне не надоест на них уповать — эти тенденции уже проникали в суды, бывшие когда-то нормальными. Удивляться не приходилось — мы перестраивали свою жизнь по геноцидным штатовским образцам. Так что прощайте, совесть и здравый смысл. Из тоскливой задумчивости меня вывел телефонный звонок, я нехотя взяла трубку. А чего было радоваться? Теперь хорошими новостями никто не баловал. И я была права.
— Ну как, выкусили со своим арбитражным судом? — хорошо поставленным голосом, натренированным на чтении проповедей и пении псалмов, спросил далеко не преподобный отец Ермолай. — Сидите и не рыпайтесь, пока целы.
Он еще что-то хотел сказать, даже глотнул для этого новую порцию свежего воздуха, но я, пользуясь его паузой, положила трубку. Знаю я эти речи, опять бы ввернул что-нибудь насчет моих рук, ног и печени, мне уже и так от его голоса становилось тошно.
И в этот миг по магазину потянуло прохладным сквознячком, совершенно беспричинным, как казалось, так что я поежилась не только от свежести, но от его мистического происхождения. Слева от меня был вход, справа — окно, прямо — торговый зал и дальше вход в подсобные помещения, сзади — полка с книгами и стена. В этом пространстве ничего не изменилось, а необъяснимый озноб появился и нарастал, как при чтении готического романа.