Вершины не спят (Книга 1)
Шрифт:
— Видит аллах, это так, — не предвидя ловушки, отвечал Рагим.
— Есть ли люди, которые думают иначе?
— Нет, мы иначе не думаем, — отвечали свидетели.
— Если бы каждый поступал на месте Рагима так, как поступил этот верующий человек, это было бы угодно богу? Верно ли я говорю?
— Аллах был бы доволен содеянным, — произнес Муса.
— Думал ли Рагим о личной выгоде, когда помогал бедной матери и ее детям?
Сбитый с толку Рагим не знал, что ответить.
— Рагим ждал только одной благодарности за свое благодеяние: милосердия бога. Не так
— Аллах знает мои думы, это истинно так, — проговорил Рагим, вытирая вспотевший лоб рукавом бешмета.
— Диса, — Астемир обернулся к женщине, — оделяя тебя ситцем, сахаром, угощая детей пряниками, говорил ли когда-нибудь Рагим о возврате этих долгов?
— Рагим знает сам, — отвечала Диса, — что мне не из чего возвращать ему.
— Значит, от всего сердца, без корысти, без тайной мысли о какой бы то ни было выгоде делал Рагим добро. Много ли найдется мусульман, в такой мере близких истинному духу магометанства?
— Каменеют теперь сердца у добрых мусульман, — согласился Саид.
— Да, истинно так, — продолжал Астемир. — Надо ценить всякое благодеяние и не осквернять его требованием грубого вознаграждения, а тем более требованием такой жертвы, как судьба девушки. Таких людей, как Рагим, аллах вознаградит по-другому. В Коране, в его священной черноте, сияют святые слова, сказанные о людях, подобных Рагиму. — Астемир шагнул к столу, взял Коран и раскрыл его. Он быстро листал знакомые страницы. — Вот слова, которые я хочу вам напомнить. Слушайте. На странице двести семнадцать Меккский стих, — Астемир звучно прочитал несколько коротких фраз на арабском языке и тут же перевел их: — «Мусульманин благодетельствует и не требует награды за это, ибо ничего не забывающий аллах вознаградит благодетеля, когда он преставится…» Что еще можно добавить к этим словам? — заключил Астемир. — Кто возьмет на себя грех нарушить заповедь священной черноты? — Астемир вернул книгу Сайду и отошел от стола.
Опять воцарилась тишина в комнате, у дверей которой и вдоль стен столпились люди. Все с интересом ожидали конца.
Неожиданный оборот дела обескуражил Сайда и Рагима, только Аша кивал головой:
— Забудете аллаха — дорога ваша не бу дет красивой.
В толпе послышался шепот: «Вот что значит знать тайны Священного писания…» — «Этот человек знает. Слышали, Клишбиев хотел сделать его кадием…» — «А может быть, он неверно перевел?»
— Подтверди, Саид, — потребовал Астемир, — что я перевел верно.
Эти слова Астемир обращал, собственно, не к Саиду, а к самому Казгирею, продолжавшему молчать.
Саид понимал, что только Матханов может спасти положение.
— Астемир перевел правильно, — заговорил Саид, вглядываясь в Коран. — Возразить нечего. Но какова воля матери? Что скажет мать? В главе «Корова» выведены святые слова: «…мать поступает с детьми по своему разумению». Диса согласна отдать дочь человеку, поддержавшему ее своими благодеяниями. Верно ли я говорю, Диса?
— Аллах свидетель, — отвечала Диса, — без щедрот Рагима — да приумножится его богатство — я бы не поставила Сарыму на ноги. Кто этого не знает?
— Не
— Пока дети не достигли совершеннолетия, — прервал Астемир.
— Он зовет резать детей вместо баранов! — заговорили люди.
— Пусть он режет своих детей, благо обе дочери у него толстухи.
В эту минуту выступил вперед Казгирей. Он поднял холеную руку, дождался тишины, сказал:
— Не всем аллах дает понимание Корана. Он строго оглядел судей, и трое стариков привстали из-за стола.
— Это не предмет спора, — продолжал Матханов. — Шариатский суд призван ограждать мусульманина от всякого беззакония, от всякого посягательства на его веру, на его бога. Наш суд выступает в защиту справедливости и против насилия. Я нахожу, что тут есть насилие. Есть жертва. Люди хотят прибегнуть к жестокой силе, чтобы создать себе благо…
Дису взволновали слова Казгирея. Не зря аллах вознес так высоко этого человека, дал ему такую благородную внешность! Между тем Казгирей развивал свою мысль:
— Верно, в Коране сказано и другое: есть власть — употреби. Но это призыв применить власть или силу там, где опасность грозит устоям ислама. Здесь другое дело. Сарыма, дочь вдовы, хочет выйти замуж за человека, которого она любит. Мать хочет получить за дочь калым. Человек, которого любит Сарыма, не дает калыма. Почему? Ему запрещает делать это Советская власть. Не идти же Эльдару против Советской власти. Я ручаюсь за то, — торжественно заключил Казгирей, — что Рагиму вернут все, что он давал Дисе, когда Сарыма обретет достаток в своей семье, ставши женою и матерью. Сейчас я, верховный кадий шариатского суда, отказываю в иске купцу Рагиму…
— Такой поддержки Астемир не ожидал. По толпе прошел шум одобрения.
Саиду не оставалось ничего другого, как присоединиться к заключению верховного кадия и объявить перерыв.
— Аллаха забудешь — твоя дорога от это го не станет краше, — пробормотал Аша.
Астемир спешил уйти.
Едва он вышел на улицу, как из-за угла выскочила группа всадников на взмыленных конях. Впереди скакал Эльдар. Карьером подскакав к зданию суда, Эльдар спрыгнул с коня и увидел Астемира. По его глазам он понял, что не случилось ничего плохого.
— Астемир! — воскликнул Эльдар. — Говори, что там решили?
— Хорошо решили, — улыбнулся Астемир. — Оставь свой кинжал в покое.
Из дверей вышел Матханов.
— Здравствуй, Эльдар, — с важностью кивнул он. — Я рад сообщить, что дело теперь только за тобой. Не откладывай свадьбу в долгий ящик. Хочешь ты этого или нет, я приеду к тебе на свадьбу.
РАДОСТЬ И ГОРЕ
Утро застало Эльдара в бывшем доме Жираслана.
Свадебные обряды начались, и Эльдару не подобало находиться близко к невесте. Отсюда же, из дома, принадлежавшего теперь Эльдару, до невесты не дотянешься через плетень.