Вершины не спят (Книга 1)
Шрифт:
Гости во дворе и толпа зевак на улице почтительно ждали приближения высокого гостя.
— Думасара! Едет Казгирей Матханов! — воскликнула быстрая Гашане. — Его коляска…
Думасара вышла из-за стены, прикрывавшей ее от молодецких выстрелов.
— Никто не может остановить обряд, про должайте унаиша! — распорядилась она.
Сарыма шагнула к порогу — и в этот момент со стороны сада раздался одинокий выстрел. Сарыма ахнула, покачнулась, Думасара подхватила ее. На спине у девушки выступила кровь.
— Ранена! —
Парни выхватили кинжалы. Иные, не имея оружия, выдергивали из плетня колья и тоже бежали в сторону сада. Келяр поскакал к дому Астемира за Эльдаром.
Какое несчастье! Какой позор! Такого позора в ауле еще не знали!
Коляска Матханова въехала во двор. Ах, как нехорошо! Зачем несчастье совпадает с его приездом!
Раненая Сарыма лежала на кровати в той же комнате, где недавно девушки украшали ее. Теперь одни из них плакали, другие в страхе прижались к стене.
— О дочь моя, родная моя! Кто же это посмел? О, горе нам! — причитала Думасара.
— Кто? — с порога вскричал Эльдар. Женщины расступились перед ним, а он ухватился обеими руками за дверь, не в силах шагнуть дальше, раскачиваясь из стороны в сторону, как пьяный.
— Сарыма… Я здесь, — бессвязно твердил он, как будто недвижимая, с растекающимся пятном крови на плече Сарыма звала его на помощь. — Я здесь, Сарыма!.. О, я из-под семи слоев земли достану его!
Наконец, собравшись с силами, Эльдар подошел к кровати.
Сарыма приходила в чувство. Шевельнулись побледневшие губы, медленно поднялись потемневшие веки с длинными ресницами, блеснули бархатно-мягкие черные глаза.
Думасара склонилась над нею,
— Нужен доктор, — неуверенно проговорил Астемир.
— Да, мусульмане, прежде всего тут нужен доктор. — В дверях стоял Матханов. — Эльдар! Бери мою коляску, вези Сарыму в больницу. Это прежде всего… Очень прискорбно мне, — другим тоном продолжал он, — что я застаю не радость свадебного пира, а такое… несчастье… Я горюю вместе с тобой, Эльдар! Но ты прав, негодяя мы найдем и под землей… Сейчас нужно в больницу.
С воплем вбежала в комнату запоздавшая Диса:
— Сарыма! Дочь моя! Что сделали они с тобою? В недобрый час отпустила я тебя из своего дома…
Комната наполнилась людьми, слышались голоса:
— Скорее Чачу, где Чача? Пошлите всадника за Чачей…
— Нет, да благословит всех нас бог, не надо Чачи. Никакой Чачи. Женщины, помогите Эльдару, — распорядился Казгирей. — Помоги и ты, Астемир!
Сарыма застонала. Астемир, с сурово сведенными бровями, помог поддержать раненую. Осторожно понесли ее в коляску.
Теперь во дворе смешались званые с незваными, все угрюмо провожали взглядами процессию, столь непохожую на то веселое шествие, которое было полчаса назад.
Диса лежала без памяти на полу в опустевшей комнате.
На крыльце
Из сада еще доносились возбужденные голоса людей, продолжавших искать преступника, а здесь, на дворе, гости спешно разбирали коней. Коляска Матханова тронулась с места, всадники окружили ее.
Раненую Сарыму повезли в Нальчик.
Слух о несчастье на свадьбе большевика Эльдара из Шхальмивоко быстро распространился по Кабарде и за ее пределами: об этом толковали в Осетии и даже в аулах Дагестана.
Стрелявшего не нашли.
— Да и как найти, — рассуждали люди, — если выстрел был с неба. Не столько выстрел, сколько голос самого аллаха. И то ли еще будет!
Коляска с Сарымой и сопровождающими ее Казгиреем, Эльдаром, Астемиром неслась по пыльной дороге. Сарыма лежала на подушках, прикрытая буркой. Астемир сидел рядом, придерживая раненую. На одной ступеньке стоял Эльдар, на другой — Казгирей. Несколько всадников скакали впереди, сгоняя с дороги мажары, подводы, табуны.
Прискакали как раз вовремя. Доктор Василий Петрович собирался в дальний аул: какой-то джигит распорол живот своему кровнику.
Больница на двенадцать коек помещалась рядом с бывшим реальным училищем, где расположилась теперь первая в Кабарде школа-коммуна. Степан Ильич Коломейцев, не оставляя партийной работы, стал ее первым заведующим.
Не успели раненую внести в помещение, как прибежал, узнав о несчастье, Степан Ильич и молча сел в стороне. За последнее время Коломейцев отпустил бородку, что очень шло ему. Бородка, подстриженные усы, неизменный галстук с гарусными шариками, которые так нравились Лю, сразу сделали его похожим на учителя.
С волнением все ожидали заключения врача. В больнице не было даже операционной. Сарыму положили на школьный стол, недавно с разрешения Степана Ильича перенесенный сюда из училища.
Уже смеркалось. Из-за дверей слышались тихие распоряжения доктора, плеск воды.
Рана была опасная. Пуля вошла в левую лопатку.
Эльдар никогда прежде не бывал в больнице. Незнакомый и неприятный запах, мелькание халатов, приглушенные голоса, тихий, таинственный звон инструментов — все это подавляло его.
Одна из сестер, Наташа, пронесла зажженную керосиновую лампу.
— Спросите, не нужна ли еще лампа? — остановил ее Коломейцев.
Сестра вернулась со словами:
— Доктор говорит, что нужна бы.
Степан Ильич встал, Матханов остановил его:
— Позвольте, я сам пойду. У Нашхо есть хорошая лампа. — Казгирей поправил пенсне, вскинул голову и шагнул к дверям. — Будем верить, что все кончится благополучно. Не унывай, Эльдар.
— Спасибо тебе, Казгирей, за твою доброту, — сказал Эльдар. — В тяжелую минуту аллах ниспослал мне столь высокого человека с сердцем друга и брата. Знай, никогда не забуду я этого.