Версия Барни
Шрифт:
— Да, папа.
Не успел я поставить машину на ручник и выйти на предполагаемое поле брани, как подскочившая ко мне радостная Мириам уже тискала меня в объятьях.
— А что мы сделали-то! Никогда не догадаешься, — сказала она.
Сука наглая. Блудница вавилонская. Иезавель.
Взяв за руку, она подвела меня к трактору, стоящему на заднем дворе.
— Помнишь, ты хотел заплатить Жан-Клоду, чтобы он оттащил его на свалку, и купить новый?
— Ну да. И что?
Она заставила меня сесть на сиденье и дала ключ. Блэр все это время улыбался, изображая скромного
— Весь вечер Блэр в нем копался. Почистил свечи, заменил масляный фильтр, бог знает, что он там сделал еще, но ты только послушай!
— На будущее: постарайтесь, чтобы не заливало свечи, мистер Панофски.
— А, да. Спасибо. Но сейчас мне нужно срочно в туалет. Извините.
Заперев за собой дверь ванной, я отворил шкафчик под раковиной и нашел, что мой волос все еще там, где положено — на крышке коробки с колпачками. И тюбик с вагинальным кремом заметно легче не стал . Но что, если он наскочил на нее неожиданно и она ни тем, ни этим не воспользовалась, так что я теперь стану отцом его ребенка! И вырастет, скорей всего, вегетарианец. И уж конечно читатель журнала Союза потребителей.Нет, нет! Все еще встревоженный, но уже ощущая более чем явственные уколы совести, я возвратил на место весы, добыл из кухонного холодильника бутылку шампанского и поставил на обеденный стол.
— Что празднуем? — спросила Мириам.
— Спасение трактора. Блэр, я даже не знаю, как мы вообще без вас обходились!
Сейчас, задним числом, я догадываюсь, что мне не следовало открывать вторую бутылку, затем бутылку «шатонёф», которым мы запивали приготовленную Мириам osso buco [325] , а потом еще и коньяк. Отказываясь от коньяка, Блэр чопорно прикрыл ладонью свой бокал, едва я поднес к нему бутылку.
— Да бросьте вы! — не унимался я.
325
Тушеную говяжью голяшку с овощами (ит.).
— Надеюсь, я не провалил экзамен на мужественность, — сказал он. — Но, по правде говоря, если я выпью еще хоть каплю, мне станет дурно.
Затем с неизбежностью наступила очередь его ежедневной вьетнамской проповеди, в которой он нес по кочкам Никсона, Киссинджера и Уэстморленда [326] . Будучи не в том настроении, чтобы просто так взять да и согласиться, я сказал:
— Это, конечно, грязная война, но, Блэр, неужто вы, такой совестливый человек, ни вот на столечко не чувствуете вины за то, что эту войну тащат на своих плечах главным образом черные, бедные крестьяне и работяги из глубинки, тогда как ваша небедная и продвинутая задница отсиживается в Канаде?
326
* Уильям Чайлдс Уэстморленд(1914–2005) — бригадный генерал, командовавший силами США во Вьетнаме в разгар войны (1964–1968).
— Вы считаете, что мой долг быть среди тех, кто жжет напалмом детей?
Мириам сменила тему, но потом атмосфера всерьез накалилась.
— Да, но при этом лишаются работы здоровые мужики! Вот: будто своими глазами вижу. Горит наш дом, а пожарные не могут его найти, потому что все слепые. Или лежу это я в реанимации, стенаю: «Сестра! Сестра! Помогите! Умираю!» А она меня не слышит, потому что глухонемая.
В последний его вечер с нами «дядя» Блэр устроил для очарованных им детей костер, а я сидел на крыльце и злобствовал, прихлебывая «реми мартен» и покуривая «монтекристо». Глядя, как они скачут на берегу и жарят сосиски и корень алтейки, я всячески желал, чтобы искры подожгли лес, и Блэра, давно объявленного в «Четвертом рейхе» в розыск злостного пироманьяка, увели бы в наручниках. Нет, такого счастья я не дождался. Тренькая на дурацкой своей гитаре, Блэр обучал моих детей балладам Вуди Гатри («Эта страна — твоя страна», «Двинем по старой пыльной дороге» и прочим левацким грезам), Мириам подпевала. Моя семья , мишпухаПанофски, чьи предки всего два поколения назад вышли из штетла,превратилась в компанию с обложки «Сатердей ивнинг пост» работы Нормана Рокуэлла. Черт! Черт! Черт!
Блэр ушел на следующее утро, когда я еще не спустился к завтраку, и я решил — все, больше я его не увижу. Но из Торонто потихонечку начали просачиваться открытки, иногда адресованные Майку и Савлу — с предложением стать друзьями по переписке. Получая на деревенской почте очередное послание, я каждый раз боролся с искушением выкинуть его в урну, но боялся — вдруг Мириам узнает. Приносил и бросал на стол под радостные крики моих вероломных детей. Квислинги — оба! А тем из вас, кто слишком молод помнить, кто такой был Квислинг, надо глянуть в историю этой… черт, ну как же ее, страна такая, рядом со Швецией. Не Дания, но тоже там неподалеку. [Норвегия. — Прим. Майкла Панофски.]
— Конечно, вы должны ответить ему, дети, — сказал я. — Но стоимость почтовых марок будет вычтена из денег, выдаваемых вам на расходы.
— Боже, ушам своим не верю! — ужаснулась Мириам.
— Я еще не закончил. Сегодня я всех приглашаю на обед в «Джорджо».
— А скажи-ка мне, Отец Горио, ты что, и там тоже заставишь детей самих платить за гамбургеры и жареную картошку, да еще и есть с рекордной скоростью, чтобы ты успел домой к началу первого иннинга игры в бейсбол?
Потом Блэр прислал Мириам оттиск статьи, написанной им для журнала «Американский изгнанник в Канаде», и она тщетно пыталась его от меня спрятать, а значит, даже ей уже было неловко.
Предположим, рассуждал Блэр, канадское правительство под давлением массовых народных выступлений будет вынуждено отстаивать независимость страны посредством национализации промышленных объектов, находящихся в собственности американского доллара, и прекращения свободного притока американских инвестиций. Неизбежное вторжение с юга будет грубым, жестоким и кровопролитным. Однако, как считал Блэр, Канада победит: