Версия Теслы. Дилогия
Шрифт:
Представьте себе инопланетянина, такого, каким их привыкли изображать: ростом с ребёнка, тонкие длинные руки и непропорционально большая угловатая голова. А ещё у него должна быть кожа грязно — зелёного цвета. И крайняя степень дистрофии. Ну, вот примерно как — то так и выглядят доганьеры. Это жутко. Нет, я серьёзно! Если неподготовленный человек вдруг увидит, как нечто подобное роется в его багаже, ему понадобятся действительно крепкие нервы. Ну или успокоительное, чистые штаны и помощь психиатра.
Однако надо отдать должное доганьерам — они действительно умеют быть невидимыми. Не буквально, конечно. Даже
Нет, не подумайте ничего такого, доганьеры — они… они вроде домовых для транспортных узлов. Они следят за порядком и контролируют провоз запрещённых грузов. Правда, при этом предпочитают разделение труда, оставляя человеческое людям. Куда больше доганьеров интересуют всякие магические штуки — на магию у них особый нюх. Но если договориться с ними на каких — нибудь взаимовыгодных условиях, как это сделал я…
Проклятье! Кажется, я говорю слишком сложно и совсем не так, как было на самом деле. А на самом деле я просто пообещал местным доганьерам, что если они попытаются как — то мешать мне, то окончат свои жизни ярко и незабываемо. Причём, далеко не в лучших значениях этих слов.
Доганьер, усевшийся на капоте, терпеливо ждал, пока я скажу, что мне от него надо. Я не стал ходить вокруг да около и сказал прямо:
— Похоже, вы, ребята, крупно облажались.
Его глаза стали больше, а рот открылся — не то от удивления, не то от возмущения. Как у обезьяны, у которой вдруг из — под самого носа отобрали банан. Доганьер старательно замахал руками. Наверное, он всё — таки возмущался. Эти существа не способны воспроизводить звуки человеческой речи и даже не утруждают себя такими глупостями. Они изъясняются со мной так же, как пьяные туристы, пытающиеся «на пальцах» объяснить аборигену, что им нужно. Пусть это не всегда удобно, но вполне терпимо.
— Да — да. И не выступай, — отмахнулся я. — Ты вообще знаешь, что через границу был провезён какой — то могущественный артефакт, который позже был похищен и грозит стать причиной небольшого междоусобчика злобных духов?
Доганьер замер. Затем он спрыгнул с машины и жестом велел следовать за ним.
— Мы покажем ему путь, — вполголоса просипел я. — Да — да, наш — ша прел — лесть.
Знаете, я тут говорил, что они умеют оставаться незаметными. Я не думал, что это может быть настолько сложно. Мы шли обходными путями, ползли по земле, месили грязь в канавах, перелазили через заборы, пробирались в густой тени, где доганьер то вдруг отталкивал меня назад, то хватал за одежду и поспешно тянул за собой, и неизвестно, как оказались в коридорах терминала. Здесь мой проводник чувствовал себя куда увереннее, чем снаружи, и шёл напролом, не задумываясь о камерах, снимающих всё происходящее вокруг. Минутой позже я понял, почему.
Когда мы вошли в комнату охраны, первыми, кого я увидел, были несколько доганьеров, один из которых восседал перед экранами и хозяйничал с ними с таким небрежным профессионализмом, будто всю
— Ребята, вам никто не говорил, что вы похожи на тех чокнутых пингвинов из мультфильма? — поинтересовался я.
Доганьеры посмотрели на меня с искренним удивлением. Похоже было, что все происходящее они воспринимали как своего рода игру. Тогда, выбрав того из них, у кого было самое серьёзное лицо, я сказал:
— Значит, я буду звать тебя Шкипером.
Они не поняли шутки и потащили меня к экранам.
— Хорошо — хорошо, — сказал я, потягиваясь. — За дело. Дня четыре назад рейсом из Токио прибыли четверо человек…
Доганьер, который меня привел сюда, замотал головой и показал три пальца. Затем он показал один и скрестил руки на груди, вывалив язык набок. Я вспомнил о том, что один пассажир умер по дороге. Возможно, это было важно, а, возможно — нет. По крайней мере, доганьеры знали, о чём я говорю.
Сидевший перед экранами ткнул в один монитор. Присмотревшись к картинке, я без труда узнал Окаду и его спутницу. Следом за ними торопливо прошёл молодой человек с рюкзаком на плече. Как я понял, это и был Хидео Ито — фотограф. Качество видео было не ахти, и мне удалось разглядеть лишь общие черты, но этого, наверное, хватило бы, чтобы искать пропавшего человека.
— А есть ещё что — нибудь? — спросил я.
«Оператор» показал на другой экран — там я увидел салон самолёта. По — видимому, у доганьеров в распоряжении было и видео с камеры безопасности на борту. Качество, правда, здесь было ещё хуже. Картинка всё время «зависала» и «сыпалась», превращаясь в кучу мелких разноцветных квадратиков. Зато здесь худо — бедно, но можно было разглядеть лица всех троих.
Я достал свой плеер, положил его перед мониторами и сказал:
— Пиши.
Плеер моргнул экраном в ответ. Доганьеры принялись удивлённо разглядывать маленький кусочек металла и электроники, при этом подозрительно к нему принюхиваясь. Они почуяли магию, и им страсть, как хотелось «изъять» таинственную штуку. В то же время доганьеры не хотели проверять, насколько правдивым было моё обещание насчёт окончания их жизней.
Кария как — то сказала мне, что этот плеер — результат чьей — то попытки создать искусственный интеллект. Она недолюбливала этот продукт техномагии и даже немного побаивалась его. Я же надеялся, что он никогда не захочет устроить восстание машин. Но на всякий случай старался быть с ним в дружеских отношениях.
Примерно на середине видео Окада встал со своего места и прошёл куда — то по салону. Доганьеры с ехидными лицами тут же изобразили, куда он ушел. Следом за Окадой со своего места поднялся сухощавый старикашка, теребивший что — то в руках… Тут видео «посыпалось» окончательно, и рассмотреть что — то стало уже невозможно.
— Странно, — пробормотал я. — Не может быть, чтобы технику перед вылетом не проверяли. Интересно, какая роль у этого «путешествующего пенсионера».
У меня в кармане зазвонил мобильник. Лениво вытащив его и даже не взглянув на номер звонившего, я задумчиво спросил: