Верст. Позывной «Верст»
Шрифт:
Не сказал, а Ирина легким движением поправила его … камуфляж.
Но я же был одет не в камуфляж? Это-то я помню, даже не видя, на ощупь.
«Они снова ведут со мной свою непонятную игру. Зачем? – это понятно, но как? И как от нее защититься?».
«А и не надо защищаться. Просто, назови имена тех, кто участвовал в твоей операции, – и у нас все получится», – Она постаралась быть ласковой, но ее холодная красота, все равно, перебарывала ее тщетные усилия.
– Я не верю вам.
Лицо Ирины стало совсем
– Так не бывает.
«Чего не бывает? Человека без имени? Назови ваши позывные, – и мы разойдемся как лучшие друзья».
– Не бывать этому. – Сил уже не оставалось, но он еще пытался сопротивляться.
«А это мы сейчас проверим».
Никакого физического насилия он не почувствовал, да и психического, … кажется.
Но голова вдруг взорвалась такой яростной болью, что впору подумать, что Крамарь, и на самом деле, рядом.
Но он давно привык бороться с болью, – это он помнит, только не понимает, откуда. А потому боль мало-помалу стала терпимой, – и он нашел в себе силы для сопротивления.
И все бы ничего, но, когда он смог открыть глаза, увидел перед собой лицо девчонки, охваченное ужасом. А потом она с криком сорвалась с места.
2.
– Серафима, с ним что-то происходит. – Ольга с полными испуга глазами вбежала в трапезную.
– Он что-то говорил?
– Что-то говорил, и даже на двух языках, но я ничего не поняла.
– Это хорошо.
– Что хорошо? – Не поняла Ольга.
– Он вспоминает, а значит, мозг открывается сам.
– Как, открывается?
– Я понимаю, как и ты. Но его что-то либо испугало, либо не дает открываться.
– А когда он откроется?
Серафима тяжко вздохнула:
– По-всякому бывает. Чаще в таких случаях требуется нечто вроде пароля, или человека, которому он может довериться. Узнать бы, кто его послал.
«Узнать бы, кто его послал?», – вот и проговорилась. Значит, я в плену. Одно не понятно, почему со мной так долго возятся?».
«А я-то хотел ей довериться», – и это означало, что ангел-хранитель все еще на моей стороне».
А женщина по-прежнему не вызывала в нем, даже, малого протеста, – и он решился. Слова пришлось выдавливать из себя, и он не был уверен, что будет понят, но это был его призрачный, но шанс.
– Я должен умереть. – Это-то ему из себя не пришлось выдавливать, а вот как все объяснить Серафиме.
– Должен, – так умрешь. На это большого ума не надо.
Парень глянул на ее непроницаемое лицо, и пожалел, что решил открыться, но она продолжала:
– Сложнее, когда жить должен. Родители у тебя, наверное, есть, сестры, братья. О них-то ты подумал? И зачем тебе умереть-то хочется?
–
– Крамарь, что ли?
– Он тоже. И много еще, кто. Яду мне дай.
– Яду, говоришь? Ну, если твердо решил, то дам. Завтра дам. Сегодня у меня с собой нет. А, вообще-то, о родителях подумай. Ты-то умрешь, а им каково будет?
«Да, об этом-то я не подумал. Словно кто-то гнал меня, ни на секунду не давал остановиться. Как будто, не со мной это было. Помню, куда-то меня везли на машине, потом куда-то шел. Потом…. Нет, не помню. Помню только, кто-то мне звонил. Только кто? Не Крамарь же?».
«И не вздумай. Ты мне еще живым нужен», – Появление Крамаря он должен был предвидеть. Должен был, но не сумел собраться, и потому пропустил удары и Крамаря, и Ирины.
Нет вины Ольги в том, что пришлось ей задержаться в трапезной, и застала только последние секунд пять, когда парень еще от кого-то отбивался, но вдруг обмяк, безвольно разбросав безжизненные руки по лежбищу.
– Он умер? – Всполошилась Ольга, и испуганно посмотрела на Серафиму.
– Не думаю, но сейчас проверю.
«Надеялся сорваться? Напрасно, – ведь мы по-настоящему еще так и не поговорили».
– Нам не о чем говорить.
«Как, не о чем? А о моем ранении? Это из-за тебя меня подстрелили, не сильно, но ранили. НО …! Но вопрос не в этом. Докажи, что это не из-за тебя погибли сотни моих товарищей».
– А почему я должен кому-то что-то доказывать? Докажи, что они из-за меня погибли.
– Назови свой позывной, – и я докажу.
– А может, тебе назвать, где лежат ключи, где лежат деньги?
– Дурочку-то из себя не строй. Имя, я сказал. Позывной.
И весь окружающий их мир окрасился в кроваво-красный цвет.
– Он жив? – Все еще замирая от ужаса, переспросила Ольга. – Он жив?
Все происходящее Серафима видела лучше Ольги, и, как бы, изнутри, – и потому поспешила обнадежить. – Успокойся, жив. Скоро я тебя заменю. А, вообще-то, присоединяйся к нам, чего тебе тут одной куковать?
– А я не одна. – Ольга снова выискивала себе место глазами.
– Ну, смотри. – Серафима двумя пальцами легонько тронула ее руку. – Если что, зови.
Но, едва Серафима скрылась за дверью, Ольге снова стало страшно.
Было страшно. Парень, – а он так и не назвал своего имени, – опять заговорил во сне, и снова двумя голосами.
Ольга потянула, было, руку, чтобы растормошить парня, но ее, словно ожгло каленым железом.
«Не хочешь, – можешь ничего не доказывать, – мне и так все понятно. Мне нужно знать, где вы пересеклись с Кукушоном?»