Веруча
Шрифт:
— Эрл! Что такое? Что случилось?
— Веруча! — Эрл смотрел на качающийся корпус. — Во имя всего святого! Выходи оттуда!
Корабль ожил. Он двигался. Вес и сила удара двух мертвых тяжелых тел нарушили его шаткое равновесие; корабль толчком сдвинулся, закачался и стал медленно скользить к обрыву.
— Веруча!
Эрл рванулся к кораблю, вцепился руками в люк, пытаясь открыть его, ощущая скрежет ломающихся металлических частей обшивки, не выдержавшей его яростного натиска. В наушниках зазвучал голос Шема — тревожный, просительный и сочувственный одновременно:
— Эрл, о Господи, давай выбираться
Дюмарест, глухой к зову друга, яростно и слепо крушил металл, рвался внутрь, чувствуя, как корабль скользит все быстрее и быстрее. Это было поражение. Эрл был бессилен что-то изменить. Люк под тяжестью его тела, от неимоверных усилий все же чуть приоткрылся, двинулся в сторону… и в этот миг корабль сорвался в пропасть и стал падать, словно скала, все стремительней и глубже…
Глава 7
Занимался рассвет, обволакивая навес кара мягким золотисто-алым светом; небо было покрыто утренней дымкой легких облаков.
Дюмарест лежал на спине, смотрел в небо и чувствовал странную отстраненность от всего происходящего; словно он не участвовал в этой жизни, игре судеб, случайностей, а лишь спокойно наблюдал за ними со стороны, из другого мира. Такое ощущение безжизненности, непричастности, отстраненности от всего живого уже посещало у него однажды — это было во время смертельной схватки на арене, когда его нога предательски поскользнулась и он упал, всем существом готовый принять роковой удар, который отнимет у него жизнь. Это случилось слишком давно, на планете, названия которой он уже не помнил. Тогда его спас друг, как, впрочем, и на этот раз. Эрл застонал, заворочался, чувствуя боль в груди и вкус крови во рту.
Селкас приблизился к нему и встал рядом. Он постарел за несколько часов, жесткие, скорбные складки пролегли от носа к губам, под глазами темнели круги. Даже его голос, казалось, утратил иронически-шутливые интонации.
— Как ты себя чувствуешь?
— Так себе. — Эрл бросил взгляд на его полуобнаженное тело: одну его ногу пересекал страшный шрам — свежий, с запекшейся кровью.
— Ты давно прибыл?
— Когда вы были под водой. Я видел, как тебя вытягивали на поверхность.
— А Шем?
— Только тебя…
Дюмарест знал это; слишком ярки были воспоминания о последних минутах внизу. Катастрофическая необходимость исчезнуть, подняться со дна наверх, к кару, чтобы спастись прежде, чем появятся новые хищники, возбужденные запахом крови, — и реальное бессилие, вынужденная кровавая оборона, бойня… У Шема слишком быстро кончились патроны — слишком скоротечно. Его убийцы, наверно, остались вполне довольны…
Еще одно поражение, еще одна потеря: Эрл столько пережил их за свою жизнь. Двое участвуют в смертельной схватке — и один умирает. Очередной круг рулетки, очередной шанс — и он снова сорвал банк… А Шем — проиграл… И Веруча…
— Ей нельзя было спускаться, — тихо сказал он, — я не имел права разрешать ей.
— Разве ты мог остановить ее?
— Да, мог.
— Это можно было сделать только силой. Убедить ее остаться было просто невозможно. Изан все рассказал мне. Он описал подробно все: и безвыходность положения, и крайнюю нехватку времени перед надвигающимся землетрясением и угрозой исчезновения корабля. Она не могла
— Она ставила в этой жестокой игре на владение целым миром — и проиграла! Слишком мало времени, говорила она, всего сто дней — и немного затраченных денег! Но ведь она никогда не думала, что это угрожает ее жизни!
— Эрл, она ведь еще жива. — Селкас казался прозрачным привидением в мерцающем приглушенном свете занимающегося дня. — Она успела передать радиограмму. Ей удалось открыть второй люк, ведущий в рубку. Несмотря на тысячелетия под водой, этот люк сохранил герметичность и целостность. Слишком хорошо и добросовестно строили в те далекие времена… — В его тоне засквозила горечь. — Пожалуй, слишком хорошо. Наверное, было бы проще, если бы конструкция не выдержала натиска тонн воды. Но этого не случилось. И сейчас Веруча там, замурованная в этом саркофаге. В ожидании смерти…
Ожидание? Эрл вздрогнул. Даже если предположить, что воздух внутри корабля пригоден для дыхания, подаренные ей случаем несколько часов жизни уже все равно подошли к концу, даже с учетом воздушных баллонов ее акваланга… Впрочем, ведь давление внутри нормальное, значит, его расчеты немного ошибочны и она, должно быть, еще жива. Но это мало что меняет.
— Да, Эрл, — Селкас словно читал его безысходные мысли, — мы ничем не можем ей помочь… Изан, мы можем что-то предпринять?
— Корабль слишком глубоко, вне зоны нашей досягаемости. — Как и Селкас, инженер выглядел изнуренным и измученным. — Существует предел глубины, на которую можно опускаться с аквалангом, а корабль находится гораздо глубже. Со специальным снаряжением, конечно, человек может спуститься туда, к ней, но что дальше? Когда люк откроется на такой глубине, давление воды просто раздавит девочку. Можно, конечно, заказать специалистов и оборудование, с помощью которого нам удастся поднять корабль со дна на поверхность, но все это потребует слишком много времени, а его у нас нет… Она будет мертва прежде, чем мы добудем все необходимое для таких работ…
Эрл удивленно посмотрел на Селкаса:
— Что он имеет в виду?
— Она приняла замедлитель времени, Эрл. Там, на корабле, она нашла таблетки; они, конечно, старинные, но вполне действенны. Она понимала, что воздуха слишком мало, хватит ненадолго, она надеялась… — Он умолк, крепко, до боли, сжав губы. — У нас нет надежды. Она просто продлила свою агонию, чуть отодвинув неизбежное…
Замедлитель работает в соотношении сорок к одному. Даже если воздух внутри будет нормальным всего несколько часов, то она может растянуть это на целую неделю. Но даже этого им мало. На сборку подъемника, поиск больших надводных кораблей-баз, доставку специалистов и собственно проведение подъемных работ потребуется гораздо больше.
Но ведь сейчас она была жива и ждала, надеялась, хотя понимала всю призрачность надежд. Эрл в бессилии сжал кулаки. Словно наяву он видел любимое, ласковое, прекрасное тело, чувствовал тепло его прикосновений и страстность порывов любви. Белая кожа с черным узором… Женщина-ребенок, естественная и неудержимая в своей чистой любви. Она вверила себя ему, а он ее предал. Если бы он не закрыл входной люк… если бы он был более осторожен в схватке с подводными хищниками… если бы он все-таки настоял на том, чтобы она оставалась наверху…