Весь Дэн Браун в одном томе
Шрифт:
Амбра услышала быстрые шаги — по коридору шел Лэнгдон. Она повернулась к нему, как раз когда он показался из-за угла.
— Амбра, — взволнованно спросил он, — вы знали, что Эдмонд был неизлечимо болен?
— Болен? — переспросила она ошеломленно. — Нет, я ничего не знала.
Лэнгдон коротко рассказал ей о том, что нашел в туалетной комнате Эдмонда.
Амбра была поражена.
Рак поджелудочной? Так вот откуда бледность и худоба…
Удивительно, но Эдмонд ни словом не обмолвился о своей болезни. Теперь ей стало ясно, почему в последние месяцы он так напряженно работал. Эдмонд
— Уинстон! — воскликнула Амбра. — Ты знал о болезни Эдмонда?
— Да. — Ответ последовал без промедления. — Это была его тайна. Он узнал, что болен, почти два года назад. Немедленно изменил систему питания, стал очень много работать. И переехал сюда, в лофт, где воздух стерилен, как в музее, и нет солнечного излучения. Ему важно было жить в затемненном помещении — препараты, которые он принимал, вызывают светочувствительность. Он опроверг прогнозы врачей — они отводили ему гораздо меньше времени. Но недавно он начал сдавать. Я изучил всю существующую в мире информацию о раке поджелудочной железы, на основе полученных данных проанализировал состояние Эдмонда и вычислил, что жить ему осталось девять дней.
Девять дней, подумала Амбра, охваченная чувством вины. Она вспомнила, как подшучивала над веганской диетой Эдмонда и над его страстью к работе. А человек умирал. Не щадя себя, стремился добиться последнего триумфа, пока время его не истечет.
Горькое осознание этой истины добавило Амбре решимости: они обязаны найти нужную строку и завершить то, что начал Эдмонд.
— Я пока не нашла ни одного сборника стихов, — сказала она Лэнгдону. — Только научные труды.
— У меня есть предположение: возможно, поэт, которого мы ищем — Фридрих Ницше. — И Лэнгдон рассказал Амбре про цитату в рамке над кроватью Эдмонда. — В этой цитате не сорок семь букв, но, судя по всему, Эдмонд был большим поклонником немецкого философа.
— Уинстон, ты можешь просмотреть все стихотворения Ницше и выбрать строки, в которых ровно сорок семь букв? — спросила Амбра.
— Конечно. В немецком оригинале или в английском переводе?
Амбра заколебалась.
— Начни с английского варианта, — предложил Лэнгдон. — Эдмонд собирался вводить код со своего смартфона. Набирать на клавиатуре немецкие умляуты [344] или эсцеты [345] было бы непросто.
344
Умляут — диакритический знак, обычно изображается в виде двух точек над буквой.
345
Эсцет — буква ss.
Амбра кивнула. Логично.
— Есть результат, — почти сразу объявил Уинстон. — Я нашел около трехсот стихотворений в английском переводе и сто девяносто две строки, в которых ровно сорок семь букв.
Лэнгдон вздохнул:
— Неужели так много?
— Эдмонд описывал свою любимую стихотворную строку как пророчество… как предсказание, которое уже сбывается, — напомнила Амбра. — Есть что-то подходящее?
— Мне жаль, — ответил Уинстон, — но я не вижу ничего похожего на пророчество. Все эти строки тесно
— Уж слишком их много, — покачал головой Лэнгдон. — Надо найти книгу. Будем надеяться, что Эдмонд как-то отметил свою любимую строку.
— Тогда вам стоит поторопиться, — сказал Уинстон. — Похоже, ваше присутствие здесь скоро перестанет быть тайной.
— Что ты имеешь в виду? — встревожился Лэнгдон.
— По местным новостным каналам передали, что в аэропорту Барселоны только что приземлился военный самолет с двумя агентами Королевской гвардии на борту.
Оказавшись за пределами Мадрида, епископ Вальдеспино вздохнул с облегчением. Ему удалось покинуть дворец, прежде чем тот превратится в клетку, из которой не выбраться. Теснясь рядом с принцем Хулианом на заднем сиденье миниатюрного «опеля», Вальдеспино надеялся, что эти быстрые и решительные меры помогут ему снова овладеть ситуацией, вышедшей из-под контроля.
— La Casita del Principe [346] , — приказал Вальдеспино министранту, который мчал их все дальше и дальше от дворца.
Коттедж, или, лучше сказать, особняк принца, располагался в тихой сельской местности минутах в сорока езды от Мадрида. С середины восемнадцатого века этот дом служил резиденцией наследников испанского престола. Там в атмосфере уединения молодые люди могли сполна насладиться юностью, прежде чем на их плечи ляжет тяжкий груз власти. Вальдеспино убедил Хулиана, что этой ночью в особняке он будет в большей безопасности, чем в королевском дворце.
346
В коттедж принца (исп.).
Вот только я не собираюсь везти тебя в коттедж. Епископ искоса взглянул на принца. Тот неотрывно смотрел в окно автомобиля, как будто погруженный в глубокие раздумья.
Вальдеспино никак не мог понять, действительно Хулиан настолько наивен или же, как и его отец, виртуозно владеет искусством являть миру лишь ту сторону своей личности, которую хочет показать.
Глава 54
Наручники сомкнулись на запястьях и сжали их слишком туго.
Похоже, парни не шутят, подумал командор Гарза, совершенно ошеломленный поведением собственных агентов. Тем временем они взяли его под руки и вывели из собора на площадь.
— Что происходит, черт возьми? — гневно спросил командор.
В ответ — молчание.
Конвой двинулся к дворцу. Возле ворот толпились демонстранты и репортеры с камерами.
— По крайней мере отведите меня обратно в храм, — потребовал Гарза, обратившись к командиру конвоя. — Не надо устраивать спектакль.
Но агенты, будто не расслышав, повели его через площадь у всех на виду. Спустя несколько секунд толпа у ворот разразилась криками, вспыхнули яркие софиты камер. Ослепленный, в шоке от происходящего, Гарза все же заставил себя изобразить холодное равнодушие. Высоко подняв голову, он шагал под конвоем по площади на расстоянии нескольких метров от вопящих репортеров и операторов. В общем хоре голосов зазвучали вопросы, адресованные лично ему.
— За что вас арестовали?
— Что вы натворили, командор?