Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Понимаю, — произнёс Айко.
— Наш единственный шанс, — продолжал Келп, — появиться с крыши. Мы опустимся на крышу и оттуда проникнем в здание. Камеры буквально в двух шагах и практически там нет охраны. А когда мы добудем изумруд, не нужно будет пробивать себе путь. Достаточно вернуться на крышу и улететь.
— Понимаю, — повторил Айко, — но вертолёт — это слишком громко. Ваше приближение услышат.
— Вовсе нет, — возразил Келп. — В окрестностях целый день гудят самолёты. Тяжёлые машины, приземляющиеся на Ла-Гуардиа,
— И вы воспользуетесь их шумом?
— Мы отметили все полёты, — сказал Келп, — и пойдём потихоньку во время одного из них.
— А если вас кто-нибудь увидит из другого здания? — поинтересовался Айко. — Ведь кругом есть здания и выше, а?
— Ну, что ж, увидят, что вертолёт сел на крышу комиссариата. Что с того?
— Хорошо, — согласился Айко, — видимо, это может удастся.
— И ничто другое не удастся, — заверил его Келп.
— Может быть, — ответил майор, наморщив лоб с озабоченным видом. — Но где мне найти вертолёт, вот в чём проблема?
— Не знаю, — посочувствовал Келп. — А где вы раньше их доставали?
— Мы покупали их у… — Майор внезапно замолчал, и глаза его округлились. — Нашёл! — воскликнул он.
— Отлично, — сказал Келп. — И как вы это собираетесь сделать?
— Мы просто-напросто закажем вертолёт. По обычным нашим каналам. Я всё сделаю. Когда он прибудет в Нью-Йорк, чтобы на судне отправиться в Талабво, то несколько дней простоит в ангаре. Я могу устроить, чтобы вы воспользовались им, но только не в рабочее время.
— В рабочее время он нам и не нужен. Мы рассчитываем вылететь в половине восьмого вечера.
— Отлично, — сказал Айко, очень довольный собой. — Вертолёт будет заправлен.
— Хорошо.
— Единственная неприятность в том, — продолжал майор, энтузиазм которого несколько поостыл, — что выполнение этого заказа может задержаться. Недели три, а то и больше.
— Это ничего, — успокоил его Келп. — Изумруд подождёт. Главное, чтобы мы каждую неделю получали деньги.
— Я всё сделаю как можно скорей, — заверил Айко.
Келп указал рукой на стол.
— Не возражаете?
— Валяйте, — ответил Айко. Он смотрел, как Келп загоняет последние шары. — Пожалуй, мне стоит поучиться. Брать уроки.
— Какие уроки! — пренебрежительно сказал Келп. — Хватайте кий и вперёд! Всё придёт само. Хотите покажу?
Майор взглянул на часы, явно раздираемый противоречивыми желаниями.
— Ну, — наконец молвил он, — буквально несколько минут.
Дортмундер занимался сортировкой купюр на столе. Небольшая стопка банкнот в один доллар, мятых и грязных. Поменьше и менее мятая — по пять долларов. И совсем маленькая — по десять. Был вечер, длинный августовский день подходил к концу и, если судить по распущенному галстуку Дортмундера, его несвежей рубашке и пыльным волосам, он провёл день не в своей кондиционированной квартире.
Раздался
Дортмундер устало поднялся, подошёл к двери и посмотрел в глазок. В отверстие, словно на портрете, была видна жизнерадостная физиономия Келпа. Дортмундер открыл дверь. Келп вошёл и спросил:
— Как дела?
— У тебя такой вид, будто ты в восторге от жизни, — объявил Дортмундер, закрывая дверь.
— Именно так, — отозвался Келп. Он бросил взгляд на деньги на столе. — У тебя, кажется, тоже недурно идут дела?
Дортмундер, прихрамывая, подошёл к дивану и сел.
— Ты находишь? Я мотался от двери к двери весь день, собаки лаяли на меня, дети изводили, хозяйки проклинали… И что мне это дало? — Он презрительным жестом указал на стол. — Семьдесят долларов.
— Тебя замучила жара, — посочувствовал Келп. — Хочешь выпить?
— Жара и влажность. Да, хочу.
Келп прошёл в кухоньку и оттуда спросил:
— А с чем ты работаешь?
— С энциклопедией, — ответил Дортмундер. — Всё дело в том, что если запрашиваешь с них больше десяти долларов, они отказываются или предлагают чек. Например, сегодня я всё-таки получил чек на десять долларов, и что с ним прикажешь делать?
— Высморкайся в него, — предложил Келп, выходя из кухни с двумя стаканами бурбона в руках. Он протянул один Дортмундеру и сел в кресло. — А мне повезло, — продолжал он. — Я работал исключительно в барах.
— Что делал?
— Мы с Гринвудом перекидывались в картишки. Огребли сегодня более 300 долларов.
Дортмундеру не верилось.
— Это ещё проходит?
— Проглатывают, как дети молочко! А почему нет? Я с фраером против Гринвуда. Проиграть невозможно. Один из нас неминуемо выигрывает.
— Знаю, — сказал Дортмундер. — Известный трюк, в своё время я делал его раз или два, но это не для меня. Тут нужны люди болтливые, вроде тебя или Гринвуда.
Он глотнул бурбона, откинулся назад на спинку дивана и закрыл глаза, дыша через рот.
— Почему бы тебе не жить спокойно, чёрт побери? — спросил его Келп. — Ведь отлично сводишь концы с концами на две сотни Айко.
— Я хочу немного отложить, — ответил Дортмундер по-прежнему с закрытыми глазами. — Уверенность в завтрашнем дне, знаешь ли.
— Ничего себе «немного»! — воскликнул Келп. — По семьдесят-то долларов в день?
— Вчера — шестьдесят. — Дортмундер открыл глаза. — Мы доим Айко вот уже месяц после выхода Гринвуда из тюрьмы. Сколько он ещё будет финансировать нас?
— Пока не получит вертолёт.
— Если он его получит. Может, ему это никогда не удастся. Вид у него был не слишком-то счастливый, когда он платил мне на прошлой неделе. — Дортмундер сделал глоток бурбона. — И я тебе скажу ещё кое-что. У меня совершенно не лежит душа к этой работе. Я жду, когда подвернётся что-нибудь другое, и тогда проклятый изумруд может отправляться ко всем чертям.