Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Клаустрофобия отмечена у восьмидесяти процентов водолазов, — напомнил ему Келп. — А вдруг мы относимся к двадцати оставшимся?
— Уж за себя-то я ручаюсь, — ответил Дорт мундер.
32
Было решено, что Том переночует у них в последний раз, а с завтрашнего дня начнет самостоятельную жизнь.
— Я хочу, чтобы ты знал, Эл, — сказал Том Дортмундеру, когда тот вернулся от Келпа после телефонного разговора. — Я оцениваю твои действия на «отлично».
— По-моему, и «единицы» было бы слишком много, — ответил Дортмундер.
— Что бы там ни было, я доволен тобой. И мне очень жаль, что у нас не получилось.
— Это верно, — согласился Дортмундер.
— Что ж, — рассудил Том, слегка пожимая плечами. — Где-то выигрываешь, где-то проигрываешь.
В этот вечер у всех было подавленное настроение, и разговор не клеился. Дортмундер отправился в постель пораньше и некоторое время лежал без сна, думая о воде; он вспоминал черную, грязную воду, которая окружала его на дне озера, и пытался представить себе миллионы галлонов воды, могучей волной низвергающейся на Дадсон-Фоллз, Ист-Дадсон и Дадсон-Сентр. Затем Дортмундер уснул и видел во сне всю ту же воду — в самых различных и очень неприятных проявлениях.
Среди ночи он внезапно проснулся и уставился выпученными глазами в потолок.
— Черт возьми, — громко произнес он.
— М-мм? — пробормотала лежавшая рядом Мэй.
Дортмундер уселся в постели, глядя сквозь тьму на противоположную стену.
— Ублюдок чертов, сукин сын проклятый, кусок дерьма вонючего! — сказал он.
Мэй проснулась и, приподнявшись на локте, спросила:
— Джон? Что тебя тревожит?
— Я понял, что нужно сделать, вот что меня тревожит, — ответил Дортмундер. — Значит, так. Том остается у нас. А я вновь отправляюсь на дно чертова водохранилища. Проклятие!
33
Вот она, настоящая жизнь! Уолли сидел на переднем сиденье небесно-голубого «линкольна-континентала» и, разложив на круглых коленях дорожную карту, прокладывал путь. Энди вел машину, а Джон сидел сзади, хмурясь так, словно производил арифметические вычисления в уме. Перед глазами Уолли было лобовое стекло, в котором, словно в самом современном компьютерном экране самого большого размера, сменялись бесконечные изображения реального мира.
На стойке, расположенной между Энди и Уолли, был установлен сотовый телефон. По мере того как машина удалялась от города на север, телефон звонил все чаще: пятнадцать — двадцать гудков, молчание, еще шесть звонков, опять молчание, и так далее. Когда телефон ожил в первый раз, Уолли спросил:
— Что это, Энди? Мне ответить?
— Насколько я могу судить, это звонит врач, желающий получить свой автомобиль обратно, — пояснил Келп. — Так что я предпочитаю не обращать внимания.
Уолли выслушал его, телефон умолк, но затем вновь принялся трезвонить. Но скорее древний грек не обратил бы внимания на песнь сирены, чем средний американец — на звонок телефона. Любого телефона, где бы тот ни находился. А Уолли — по крайней мере в этом отношении — был типичным средним американцем. При нынешних обстоятельствах телефонный звонок не имел и не мог иметь к нему никакого отношения, поскольку и телефон, и машина были чужими, и все же левая рука Уолли каждый раз дергалась в непреодолимом стремлении снять трубку. Наконец Уолли не выдержал.
— Энди, а ты не ошибаешься? А вдруг это что-то важное?
— Для кого?
— Не знаю, — печально ответил Уолли.
Энди пожал плечами.
— Делай как знаешь, Уолли, — сказал он. — Если хочешь послушать, как врач изрыгает свои пустые
Уолли воочию представил себе этого врача. Тот был одет в длинный лабораторный халат, в одной руке держал телефон, а в другой — скальпель. И — Боже! — как он был разгневан! Уолли хорошенько над этим поразмыслил и решил, что ему, вероятно, не стоит выслушивать все, что хотел бы высказать врач. Вскоре телефон умолк и больше не звонил. Либо врачу надоело, либо машина вышла за пределы зоны приема сигнала.
Они уже забрались довольно далеко на север. На больших зеленых щитах появились указания, что ближайший съезд со Сквозного шоссе ведет в Норт-Дадсон. Уолли вдруг занервничал и принялся смущенно теребить свои карты. У него были новые планы местности, а также карты, вычерченные до того, как было построено водохранилище, помимо появления которого за прошедшие годы на местности произошло множество других изменений. На Уолли давил груз ответственности за прокладку маршрута по новой карте до определенной точки на старой. При этом он должен был еще скрывать свое знакомство с местными ориентирами.
О его тайной поездке сюда никто не знал; компьютер посоветовал Уолли не трепаться. В сущности, само это путешествие было предпринято по подсказке машины. После того как Уолли рассказал компьютеру о женщинах, ездивших за ними кругами, компьютер посоветовал с точностью установить личности преследовательниц.
ГЕРОЙ ДОЛЖЕН УЗНАВАТЬ СВОИХ ПОМОЩНИКОВ
ГЕРОЙ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ СВОИХ ВРАГОВ
ВСЕ УЧАСТНИКИ ИГРЫ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ ДРУГ О ДРУГЕ
Пришлось Уолли сесть в свой крохотный желтый «жук-фольксваген», на котором он ездил раза четыре или пять, а все остальное время держал в гараже транспортного управления на Двенадцатой улице (устроив себе через компьютер бесплатное место), и проделать долгий путь до Норт-Дадсона — самой дальней точки, до которой он когда-либо добирался на своей машине. Уолли покружил в поисках черного «форда-фэйрлейна», понимая, что даже в таком городе не может быть второй подобной машины. В конце концов он заметил «фэйрлейн» на подъездной дорожке у старомодного гаража с двустворчатыми воротами. Возле машины со шлангом в руках суетилась неприветливая на вид пожилая особа.
Остальное было делом техники. Уолли был застенчив и при встречах с людьми, особенно с девушками, держался так, словно язык проглотил. Отчасти по счастливой случайности, отчасти из чувства самосохранения, Уолли начал разговор с Миртл Стрит с компьютеров — темы, в которой превосходно разбирался и даже мог блеснуть эрудицией. К концу беседы между Уолли и Миртл установилось нечто вроде приятельских отношений, и Уолли почувствовал себя до того уверенно, что даже рискнул пригласить девушку пообедать с ним.
За обедом в кафе на Мэйн-стрит они болтали без умолку. Уолли рассказал Миртл о своем детстве во Флориде, о она ему — о своем детстве в Норт-Дадсоне. В разговоре не было ни единого упоминания о памятной гонке.
Имела ли она хоть какое-то отношение к Тому Джимсону? Впрочем, совпадение их фамилий никак не могло быть случайным. Во-первых, в компьютерном мире не бывает совпадений. (И если в наиболее сложных компьютерных играх порой встречается элемент случайности, то совпадения мешают осуществлению человеческого стремления к упорядоченности. Потому-то математики так не любят каламбуры.) Уолли понимал, что компьютер будет сбит с толку (так оно и вышло) этими данными, но это отнюдь не улучшало его настроения.