Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
03.24.
Мэй прислушалась, однако за шумом дождя ничего не было слышно. Ребята уже должны были вернуться. Или вернутся в ближайшее время.
Как бы то ни было, заснуть она больше не могла. Выбравшись из постели, Мэй отыскала в темноте рубашку, оделась и вышла в коридор, едва освещенный лампочкой ночника, воткнутого в розетку у самой лестницы на уровне колена. Мэй посмотрела вверх, но там царила кромешная темнота. Она уже собиралась вернуться в спальню, когда ее внимание привлек свет, пробивавшийся из-под двери комнаты
Неужели он так и не ложился? Мэй пересекла холл и тихонько постучалась в дверь.
— Уолли! Ты спишь?
Из комнаты донеслись шуршание и скрип. Затем дверь распахнулась, и на пороге показался Уолли, низенький, кругленький и мокрый, как всегда, но вдобавок еще и полностью одетый. Похлопав влажными глазами, он спросил:
— Что? Уже приехали?
— Нет. Я только что проснулась, и мне захотелось выпить стакан теплого молока. Ты будешь?
Уолли улыбнулся.
— Черт побери! Теплое молоко... напоминает мне... — Он смущенно огляделся. — ...напоминает мне вот этот самый дом, — наконец решился Уолли. — Да, конечно. Я тоже хочу теплого молока. Спасибо, мисс Мэй. Я только выключу компьютер и тут же приду.
«Он проводит за компьютером слишком много времени, — подумала Мэй, спускаясь по лестнице и включая по пути свет. — Впрочем, это увлечение ничем не хуже других. Так, — одернула она себя. — Что я ему — мать родная?»
Это дом виноват. Он заставляет нас меняться. Скоро мы начнем посылать друг другу поздравительные открытки.
Прежде чем подогреть молоко, Мэй открыла дверь, ведущую на задний дворик, и выглянула наружу. Неумолимые струи ливня при полном безветрии отвесно вонзались в землю. «Такой дождь может идти несколько дней кряду, — подумала Мэй. — Бедные парни. Надеюсь, у них там все в порядке».
На столе дымились две чашки теплого молока, когда в кухню вошел Уолли, блистая влажной улыбкой в свете люминесцентных ламп.
— Это так любезно с вашей стороны, мисс Мэй, — сказал он, усаживаясь напротив и беря кружку обеими руками. — Я вот думал, как это прекрасно, когда люди живут вместе, почти как одна семья.
— Я тоже об этом думала, — призналась Мэй.
— Я буду очень скучать, когда все это кончится, — сказал Уолли.
Вместо ответа Мэй пригубила молоко. Несколько минут они с Уолли провели в дружеском, хотя и не семейном, молчании, пока на кухне не появилась мамуля Стэна в серых пушистых шлепанцах, поношенной рубашке и с зелеными папильотками в волосах. Она сердито прищурилась от света и сказала:
— А я думала, они уже вернулись.
— Пока нет, — ответила Мэй.
— Мы сидим и ждем их, — произнес Уолли, сияя блаженной улыбкой. — Сидим и пьем теплое молоко.
— Вот как.
— Могу и вам согреть, если желаете, — сказала Мэй.
— Чего добру зря пропадать? — отозвалась мамуля и, подойдя к холодильнику, достала из него банку пива, вскрыла ее и сделала большой глоток. Потом вытерла губы рукавом
— Надеюсь, все будет нормально, — ответила Мэй.
— От дождя еще никто не умер, — сказала мамуля. — Немножко воды никогда не помешает. — Она уселась за стол и добавила: — Посижу-ка я с вами, подожду ребят.
Мэй наблюдала за Уолли, который смотрел на мамулю, допивающую пиво. Мэй видела, что Уолли счастлив, что он любит их обеих — женщину, напоившую его теплым молоком, и старенькую тетушку (именно такую роль предназначал Уолли мамуле Стэна) с ее пивом. «Если только он скажет „как семья“, — пообещала себе Мэй, — я тут же плесну в молоко виски. И как можно больше!»
Но Уолли промолчал.
— Терпеть не могу дождь, — сказал Тайни.
— Дождь помогает скрыть следы, — отозвался Том.
— Какие следы? — спросил Тайни, вытирая намокшие брови.
— Следы, по которым за тобой идут собаки.
У Тайни возникло непреодолимое желание взяться за что-нибудь руками и крепко сжать пальцы.
— Что-то запаздывают ребята, — пробормотал он.
— ...э!..
Тайни нахмурился, и вода ручьями хлынула ему на лицо.
— Ты что-нибудь слышал? — спросил он, вытирая влагу.
— Мотор, что ли? Нет, не слышал.
— Не мотор, — сказал Тайни. — Что-то вроде голоса.
— ...э-э!..
— Ты не сможешь услышать голоса, — заметил Том. — В такой дождь...
— Заткнись! — велел Тайни.
— Что это было?
Тайни пребывал в скверном расположении духа.
— Земля очень сырая, Том, — сказал он. — Может быть, мне усесться на тебя?
— У нас у всех нервы на пределе, — примирительно заметил Том.
— Посиди тихо, а я прислушаюсь, может, голос раздастся, — велел Тайни.
— Тоже мне, Пенелопа, — вполголоса пробормотал Том, но все же умолк. Тайни прислушался, но голос не раздавался.
Может, ему показалось? Может, это шум дождя? Нет, ему определенно послышался голос со стороны водохранилища.
В конце концов встревоженный Тайни поднялся и подошел по топкому берегу к самой кромке воды, забыв о Томе, оставшемся у него в тылу.
— ...ай...
Точно, голос!
— Эге-ге! — крикнул Тайни.
— ...ай?..
— Сюда! — крикнул Тайни, заметив на поверхности воды тусклый огонек.
Том подошел поближе и стал рядом с Тайни. В этот миг они позабыли друг о друге.
— Что там происходит, черт возьми? — спросил Том.
— Начальство вызывает.
— Ну нет, — сказал Том. — Начальство — это я.
— Тайни!
— Сюда! Сюда! — крикнул Тайни. Огонек, мерцавший вдали, подпрыгнул и погас.
— Кто кричал? — спросил Том.
— Не пойму. У него полный рот воды.
Раздался всплеск, и вновь послышался голос:
— Тайни! Где вы?
— Здесь! Давайте сюда! Вы меня слышите? Эй! Я тут! Мы оба здесь! Вы меня...