Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Думаешь, я не знаю, что ты готовишь для сына? — продолжала Хара.
— Ты о чем? — строго спросила Джессика.
— Ты хочешь объединить все племена под Его рукой.
— Разве это плохо?
— Я вижу опасность для него… и Алия — часть этой опасности.
Алия теснее прижалась к матери. Теперь она открыла глаза и внимательно смотрела на Хару.
— Я же смотрела на вас, — сказала та. — Как вы касаетесь друг друга. И Алия для меня — родная плоть, ведь она сестра тому, кто как брат мне. Я присматривала за ней и берегла ее с тех пор, когда она
Джессика кивнула. Она чувствовала, как в Алие нарастает тревога.
— Ты понимаешь, о чем я говорю, — продолжала Хара. — Как с первого дня она понимала все, что мы говорим ей. А разве знал свет другого ребенка, который бы в столь раннем детстве так знал и соблюдал водную дисциплину? И разве был когда ребенок, чьими первыми словами к няньке было бы: «Я люблю тебя, Хара»?..
Хара прямо посмотрела на Алию.
— Почему, как ты думаешь, я терплю все ее подковырки и оскорбления? Потому что знаю, что на самом деле она на меня худа не держит!
Алия подняла глаза на мать.
— Да, Преподобная, — я тоже умею думать, — сказала Хара. — Я сама могла бы стать сайядиной. И что я видела — то видела.
— Хара… — Джессика пожала плечами. — Я не знаю, что сказать… — И она поразилась собственным словам, потому что это буквально была чистая правда: она не знала, что сказать.
Алия выпрямилась, развернула плечики. Джессика поняла — время ожидания прошло. Алией владело сложное чувство, смесь решимости и грусти.
— Мы совершили ошибку, — сказала Алия. — Теперь нам нужна Хара.
— Это случилось во время Обряда Семени, — проговорила Хара. — Когда ты, Преподобная, преобразовывала Воду Жизни: когда Алия еще жила, нерожденная, в твоем чреве.
Нам нужна Хара? — удивленно повторила про себя Джессика.
— А кто еще может поговорить с людьми, помочь им хотя бы начать понимать меня? — ответила девочка.
— И что ты хочешь, чтобы она сделала? — спросила Джессика.
— Она уже знает, что ей делать.
— Я расскажу им правду, — сказала Хара, и ее лицо показалось вдруг им старым и грустным. Оливковая кожа собралась в хмурые морщинки на лбу, а в острых чертам проглянуло настоящее колдовство. Хара стала похожа на ведьму. — Я скажу им, что Алия только притворяется маленькой девочкой, а на самом деле и не была ею никогда.
Алия покачала головой. По ее щекам потекли слезы, и Джессика ощутила волну ее печали, как свою собственную печаль.
— Я знаю что я урод… — прошептала Алия. Взрослые слова и интонация из детских уст прозвучали подтверждением горькой истины.
— Никакой ты не урод! — оборвала ее Хара. — Кто посмел сказать тебе такое?!
Джессика вновь поразилась яростной силе голоса Хары и готовности, с какой она бросилась на защиту Алии. И Джессика поняла — Алия рассудила верно: Хара им нужна. Племя поймет ее слова и чувства, ибо было очевидно, что она любит Алию, как свое собственное дитя.
— Так кто это сказал?! — повторила Хара.
— Никто.
Уголком
— Ну так и ты не говори такого! — велела Хара.
— Да, Хара.
— Ну а сейчас, — сказала Хара, — можешь все рассказать мне. Чтобы я рассказала другим. Итак, что с тобой случилось?
Алия сглотнула, подняла взгляд на мать. Джессика кивнула.
— Однажды я проснулась, — проговорила Алия. — Это было как пробуждение ото сна, вот только я не помнила, чтобы засыпала перед этим. Я была в каком-то теплом, темном месте. И я — испугалась.
Слушая шепелявящий голосок дочери, Джессика вспомнила тот день, огромную пещеру…
— Когда я испугалась, — продолжала девочка, — я попыталась выбраться из этого места, но выхода не было. Потом я увидела искорку… то есть не совсем увидела. Эта искорка была прямо там, со мной, мы были вместе; и я ощутила эмоции, исходившие от нее… она меня утешала, успокаивала, обещала, что все будет хорошо. Это была моя мать.
Хара вытерла глаза и ободряюще улыбнулась Алие. Но все-таки глаза фрименки диковато поблескивали — хотя казалось, будто Хара хочет и глазами слушать рассказ Алии.
Что можем мы знать о том, что думает она — с ее уникальным опытом, воспитанием и наследственностью?.. — подумала Джессика.
— Но как только я успокоилась и почувствовала себя в безопасности, — рассказывала Алия, — появилась еще одна искра… тут-то все и случилось. Этой третьей искрой была Преподобная Мать. Она… передавала маме многие жизни… все, что у нее было… и я была с ними и все видела… все-все. И потом все кончилось, и я была уже всеми ими, и еще другими, и самой собой; только мне пришлось очень долго искать себя. Там было слишком много других.
— Это было жестоко, — проговорила Джессика, — никто не должен так пробуждаться к жизни. Но всего поразительнее то, что ты сумела принять все, что с тобою случилось!..
— А что мне оставалось? — пожала плечиками Алия. — Я не знала, как оттолкнуть все это или спрятать свое сознание… или закрыть его, отгородиться… все просто случилось… все это…
— Но мы же не знали… — пробормотала Хара. — Когда мы давали твоей матери Воду, чтобы она изменила ее, мы не знали, что она уже носит под сердцем тебя…
— Не печалься об этом, Хара, — сказала Алия. — Да и мне себя жалеть не стоит. В конце концов, тут и порадоваться можно: я ведь Преподобная Мать. У племени, значит, две Препо…
Она замолчала и, склонив голову, прислушалась.
Хара, сидевшая на пятках рядом с ней, откинулась назад, пораженно уставилась на Алию, затем подняла взгляд на Джессику.
— Неужели ты даже не подозревала? — спросила Джессика.
— Ш-ш-ш, — поднесла палец к губам Алия.
Из-за занавеси, отделявшей комнату от коридора сиетча, доносился далекий ритмичный напев. Он стал громче. Теперь были слышны слова: «Йа! Йа! Йаум! Йа! Йа! Йаум! Му зейн валлах! Йа! Йа! Йаум! Му зейн валлах!»