Весь мир на кончике пера
Шрифт:
Всего лишь плод воображения,
В мозгу возникнувший фантом?
Естественно сомненье возникает:
А все, вообще, реально или мнимо, –
Весь мир, в котором жизнь проистекает?
Коль это до сих пор необъяснимо.
Чтоб убедиться ты рукой потрогай.
Но как прикосновенье ощущаешь?
Опять в твоем мозгу все происходит.
И тоже объясненья не находит.
Слух, восприятие вкуса, обоняние, –
Все возникает в нашей
Все образы, живущие в сознании,
Там обретает каждый человек.
В масштабах мирозданья человек, –
Всего-то неприметная пылинка.
Так мимолетен наш короткий век!
Как молния, пронзившая картинку.
Быть может, для Творца, кто все придумал,
Все это – небольшой эксперимент –
В масштабах бесконечности Вселенной
Всего лишь занимательный момент.
Но, кажется, вполне проверить можно,
Что мир вокруг – реальность, а не сон.
Задав вопрос, казалось бы, несложный:
«Мы можем что-то переделать в нем?»
Да, человек не просто наблюдает,
Не только ощущает все вокруг.
Он сам вокруг себя все изменяет,
Порой осмысленно, порой случайно, вдруг.
Но, главное – реальны инструменты,
Чем человек воздействует на мир.
Их создает, используя фрагменты
Того, что раньше он же сотворил.
И значит, материальный круг замкнулся.
Являясь частью сущего всего,
Сам человек по жизни замахнулся
Менять вокруг природы существо.
А как же «объективная реальность»?
Та, что «дана нам в наших ощущениях»,
Та, «что вне нас и независима от нас».
Откуда все, и кем оно дано?
Но ощущения наши субъективны.
Так что, у всех своя реальность?
Тогда, какая ж это объективность?
Одна сплошная индивидуальность.
В плену полемики и столкновенья мнений
Вопросов тьма, – ответов лишь крупицы!
И, погружаясь в бремя размышлений,
Сквозь них непросто к истине пробиться.
Сопереживание
Звучит концерт, солист с оркестром
На сцене таинство вершат.
И я в большом концертном зале
Охвачен звуком, им объят.
Великолепны ощущения, –
Я различаю голоса любимых инструментов,
Их разговор и размышленье,
Знакомой темы наполненье.
От первых тактов до финальных
Я в море звуков невесом.
Я
И сердце бьется в унисон.
Но мне при этом не хватает,
Чтоб лучше музыку понять, –
Глядеть на лица музыкантов.
И с ними сопереживать.
А, если смотришь на экране,
Тогда ты с ними будто рядом.
Тот, кто сейчас на крупном плане,
Он главный – не отводишь взгляда.
Вот в центре кадра – пианистка.
А чуть поодаль в кадре том
Сидит скрипач, вторая скрипка,
С сосредоточенным лицом.
Он – весь вниманье, ждет мгновенья,
Когда черед его вступить.
Ни волшебства, ни вдохновенья,
Лишь бы момент не упустить.
Но вот каденции начало
Негромко с клавиш полилось.
И сердце чаще застучало,
И все во мне вдруг напряглось.
Вот снова на телеэкране
Я вижу эти два лица.
Но в этот миг на них страданье,
И изумленью нет конца!
Я с ними сопереживаю!
Мы в ощущениях близки!
Всецело музыке внимаю,
А чувства ясны и легки.
Скрипач, и я, и пианистка
Едины в этот светлый миг.
Созвучье душ кристально чисто,
И образ трепетный возник.
Когда закончится концерт,
И отзвучат аплодисменты.
Эмоций всплеск сойдет на нет,
Но память сохранит моменты,
В которых слились в единении
Звучание и лица музыкантов.
Моя любовь и восхищенье
Их мастерством и их талантом.
Безмолвие
Кто родился глухим, тот живет в тишине.
Не знакомы ему нежный шепот прибоя,
И могучее форте, что нравится мне,
Щебетание птиц и звучанье другое.
Он в неведении том, может, счастлив вполне.
Не страдает душой от отсутствия слуха.
Созерцает вокруг целый мир в тишине,
Принимает умом все, как есть, и без звука.
Тот, кто слух потерял, – оказался в другом,
Неуютном, пугающем мире.
Все безмолвно, таинственно, странно кругом,
Как во сне в незнакомой квартире.
Словно видишь чуднОе немое кино
На большом полотняном экране.
Понимая, что ты не досмотришь его.
Ощущая все это заранее.
Но не стерлись еще, еще в памяти ждут