Весь мир театр
Шрифт:
– Тогда, выходит, яд могли добавить в вино или дед, или мастер? – Голос Генри от удивления даже сорвался на фальцет.
– Я видел, как они наливали в склянку вино, – еще подумал, что неплохо было бы сделать глоточек, – покачал головой Симс. – Они и сами его пили, – и мастер, и бедный Роберт…
Где-то в недрах театра раздался вопль недовольного чем-то Уильяма.
– Видишь, – прокомментировал его Симс. – С мастером ничего не случилось, значит, и вино отравлено тогда не было… Да и какой смысл, скажи на милость, травить лучшего актера театра?
– Ты
– Все указывает на него… – пожал плечами Роджерс. – Но разрази меня гром, если я понимаю, зачем бы ему это делать! И главное, чего бы он добился, отравив Саттона? Роли Джульетты для тебя?
– Знаете, что я думаю, – добавил Эрик, – тот, кто уже отравил Джозефа ранее, видимо, не был уверен в результате, и попытался отравить его еще и в театре. Вот как было, думается мне.
– Согласен, – Роджерс отрешенно пожевал губами и выдал: – Если бы найти первого отравителя, то можно было бы проследить всю цепочку: кто покушался на жизнь Саттона. Твой дед, Генри, скорее всего стал просто пешкой в этой игре, случайной жертвой.
– Но для этого мне надо будет узнать, куда ездил Джозеф ночью! – отчаянно вскричал Генри.
– Эй, тихо ты! – Гай осуждающе сверкнул на него глазами и приложил к губам палец. – Как мы видим, в театре, возможно, есть кто-то, кто отравил вино, и ни к чему его оповещать о наших делах.
После этих слов друзья придвинулись плотнее и снизили голоса до шепота, чем стали похожи на настоящих заговорщиков.
– Кто первым видел Саттона, когда он вернулся из ночной гулянки? – Эрик оглядел всех внимательным взглядом.
– Так это же… – Генри просветлел лицом и победно глянул на друзей, – Паркер! Он мне еще жаловался, что пришлось «открывать этому уроду» дверь.
– Отлично, надо его расспросить как следует.
– А если он заартачится? – спросил Генри.
– Заартачится, скажем, что думаем – отравление Саттона его рук дело, ведь только он обещал что-то налить в склянку! – отрубил Роджерс. – Пошли к Паркеру!
И друзья, объединенные теперь еще и общим делом, отправились на поиски билетера.
Лавка букиниста Джейкоба Флетчера размещалась в самом бойком торговом месте Лондона, на единственном каменном мосту через Темзу(8). Домик, сплющенный соседними лавками, нависал над каменной мостовой уступами трех этажей.
Дверь в лавку была гостеприимно открыта. Генри Рэй и Роберт Парк вошли в полумрак, пахнущий пергаментом, чернилами и мышиным пометом. Узкое длинное помещение с окном в торце, выходящем на Темзу, было сплошь заставлено книгами разных размеров, в разных переплетах и на разных языках.
Основатель магазина был преподавателем католического колледжа, закрытого при короле Генрихе, отце нынешней королевы. Когда тот порвал отношения с католической церковью, то не преминул воспользоваться оказией и наложил лапу на все церковное имущество папского престола(9). Были закрыты многие церкви, монастыри
Мансарда была также захламлена бумагами, как и первый этаж. У единственного окна, пропускающего солнечный свет в эту комнату, стояли стол и кресло, в котором, сгорбившись, сидел старик и монотонными движениями заострял булавки. Напротив него сидели двое внуков и выполняли другие не менее рутинные и монотонные операции по резке проволоки и формированию головки.
– Мистер Флетчер! – крикнул Генри, памятуя о его глухоте. Старик разогнулся и, подслеповато щурясь, взглянул на вошедших.
– А… Малыш Генри, – беззубо прошамкал старик, – здравствуй, мальчик, здравствуй. А это кто с тобой? Букинист достал слуховой рожок и приставил его к уху.
– Знакомьтесь, это Роберт Паркер, мой приятель!
– Здравствуйте, Роберт.
– Шдраштвуйте, шэр. Школько же у ваш книг!
– Да уж, изрядно. И заметьте, каких! – самодовольно улыбнулся старик. – Что же привело вас ко мне?
– Мистер Флетчер, – заговорил Генри, – мне нужна ваша помощь. Вы же знаете все о гербах и их владельцах, а нам с другом как раз надо узнать, кому принадлежал герб на карете, которая подвозила нашего общего знакомого к театру.
Генри решил не вдаваться в подробности и даже не стал сообщать о смерти своего деда, чтобы не спровоцировать у Флетчера тяжелый приступ любопытства. Ибо, удовлетворяя его, можно было потратить много часов, а терять на это время было жалко. Мысленно дав себе обещание зайти к букинисту как-нибудь в другой раз, Генри поспешил направить разговор в деловое русло.
– Мой друг видел эту карету, но весь герб не запомнил. Может, вы по элементам сможете отгадать, чей он?
Паркер закивал, подтверждая слова Генри.
– Хм… Отгадать? Это удел цыганок – гадать… Ну что ж. Давайте попробуем разобраться, – кивнул старик и обратился к пацанам, отвлекшимся от работы: – Идите отдохните пока и поешьте, если мать уже сготовила.
После того, как ребятня ускакала вниз по лестнице, старик снова обратил свое внимание на посетителей.
– Вспоминай, корона на гербе была?
Билетер кивнул.
– Графская или баронская?
– Не знаю, – пожал плечами тот. Старик недовольно поморщился.
– Девиз вспомнить можешь?
– Там вроде не по-английски было, – удрученно пожал плечами билетер, потом просиял. – Но одно слово я там точно прочитал: ПЕНС.
– Что? Какой пенс?! – удивился старик. – В Англии нет ни одного герба, в девизе которого было бы упоминание…
Он резко замолчал, пожевал губами и повелительно произнес, обращаясь к Генри:
– Подай-ка мне вон тот альбом.