Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Разумеется, было бы странно, даже как-то неправильно, если бы королеву обожали сто процентов собравшихся; так что здесь и там среди фанатского творчества — особенно на трибунах, в задних рядах — можно было заметить протестные плакаты. Одни из них относились к тем или иным действиям правительства Рюда. Другие осуждали монархию как таковую. Были и просто непонятные.
Все нормально. Все как должно быть. Тем не менее Виллем вглядывался в плакаты и не забывал незаметно их фотографировать. По большей части они отражали позиции разных меньшинств или групп влияния, уже ему знакомых. Но Виллем не хотел пропустить, если появится что-то новое.
Когда процессия дошла до последнего поворота на Бинненхоф, Виллем заметил группу протестующих — по крайней мере, так ему показалось, — которые, встав в нескольких метрах от верхнего ряда трибуны, развернули плакат, склеенный из нескольких листов формата А3,
О ZGL Виллем никогда не слышал, хотя что-то в этой аббревиатуре показалось ему смутно знакомым. Буква Z заставила обеспокоиться: под ней могут подразумеваться «сионисты» [580] , а радикалы, помешанные на борьбе с сионизмом, в его внутреннем рейтинге опасных психов, за которыми нужен глаз да глаз, находились на верхней строчке. Он сфотографировал плакат.
580
В европейских языках слово «сионист» пишется как «zionist».
Впереди показался Бинненхоф. Толпа осталась позади, а процессия перешла по мосту через канал и начала протискиваться в узкие старинные ворота. За воротами она распалась на отдельные потоки. Здесь гостей встречала музыка — точнее, военный оркестр. Кульминацией мероприятия должен был стать вход королевы Фредерики в Риддерзал, и важно было, чтобы она вошла последней. Виллем показал удостоверение и прошел в зал через боковую дверь. Пока за дверями играл оркестр и шла предварительная церемония, он нашел свое место. Большую часть церемонии он пропустил. Под шум и обрывки музыки за окном председатель парламента открыл заседание, ударив по столу молотком, и произнес короткую вступительную речь, в которой представил различных членов кабинета, а также представителей Арубы, Кюрасао и Сен-Мартена — остатков Голландской империи, до сих пор признающих Фредерику главой своих государств.
Через несколько минут после того, как Виллем вошел в зал, распахнулись двери и объявили о прибытии королевы. Все поднялись с мест. Протрубили фанфары — и в зал вошла королева, сопровождаемая спикером палаты. Она прошла по проходу, кивая разным видным лицам, которых узнавала по дороге. Поднялась на возвышение и воссела на трон — аутентичный трон королей Нидерландов, огромный и неуклюжий, с тяжелым балдахином, изукрашенный готической резьбой. Все сели, зал затих — и королева начала зачитывать свою речь: слово за словом, строка за строкой.
Речь началась с предложения почтить минутой молчания память погибших в недавнем бедствии в Шевенингене: всего восемьдесят девять жертв.
Традиционно в начале речи королева подводит итог важнейшим событиям прошлого года, особенно тем, что могут сказаться на бюджете. Этот раз не стал исключением. А упомянуть о трагедии в Шевенингене и затем надолго отвлечься от угрозы глобального потепления было бы странно, так что эта тема прозвучала в речи первой.
Как прекрасно знали все в этом зале, за прошедший год в политических танцах вокруг глобального потепления не появилось никаких новых па. Все партии правящей коалиции — и большинство из тех, что составляли Генеральные штаты, — соглашались, что климат меняется, уровень моря растет и человечеству надо что-то с этим делать. Чем ближе к правому краю находилась партия, тем более склонна она была настаивать, что опасность преувеличена, и сопротивляться любым мерам, предлагаемым правительством и связанным с сокращением выхлопов, улавливанием углерода и тому подобным. Это была заведомо проигранная битва — и проигранная уже давно; но она обеспечивала крайне правых политической валютой, которую они тратили на другие цели. Резкие обличения в адрес правительства, душащего свободный рынок, ничего не давали в смысле прямого политического влияния, но обеспечивали правым голоса консервативных граждан и деньги консервативных доноров, которые можно было использовать в других областях — например, добиваясь ограничения миграции или организуя райскую жизнь двум дюжинам еще сохранившихся в стране фермеров. Все крупные партии, как состоящие, так и не состоящие в коалиции, соглашались, что глобальное потепление в результате действий человека вполне реально и последствия его, особенно для Нидерландов, невозможно переоценить. Расходились только в том, насколько решительны должны быть ответные меры.
Но геоинженерия как таковая, по всеобщему молчаливому согласию, была настолько за пределами всех разумных опций, что в Бинненхофе даже не упоминалась. Крайне правые, согласно собственному учению, не принимали глобальное потепление всерьез, так
Но сегодня, читая текст, сочиненный в ночи премьером Рюдом, королева Фредерика его произнесла. В заключение абзаца о глобальном потеплении она сказала так:
— Некоторые утверждают, что попытки изменить наш образ жизни и снизить выброс в атмосферу парниковых газов запоздалы и недостаточны, что вместо них мы должны обратиться к различным геоинженерным схемам как к временному решению — как в старой легенде о мальчике, который затыкал дыру в плотине пальцем, пока не подоспела помощь. Мы отвергаем этот соблазнительный, но близорукий и опасный подход. Новые геоинженерные схемы для нас неприемлемы.
Слово «новые» Рюд вставил в последний момент, во время разговора с королевой; оно было написано на полях чернилами. Вписав свою поправку, Рюд ее сфотографировал и отослал к себе в офис, чтобы в официальный текст речи внесли соответствующие изменения перед публикацией в Интернете. Королева прочла все верно. Но здесь произошла заминка — полсекунды или секунда, пока она искала глазами поправку на полях.
— Многие, знакомые с историей нашей страны, скажут, что своего рода геоинженерией мы занимаемся уже много столетий, что без нее Нидерланды, по крайней мере в нынешнем своем виде, не существовали бы вовсе и что остановка этих усилий приведет к затоплению нашей страны. Поэтому мы исключаем из этого заявления уже существующие меры. Защита нашей береговой линии и находящихся за ней территорий остается нашим главным приоритетом.
И дальше — к куда более обычным для речи в Бюджетный день рассуждениям о том, сколько денег придется потратить на защиту береговой линии в этом году. Затем об образовании, пенсиях, общественном транспорте и тому подобных привычных материях. Закончила королева, как обычно, расплывчатым, внеконфессиональным призывом на страну Божьего благословения. Слушатели в Риддерзале поднялись с мест и прокричали: «Lang leve de Koningin!» [581] и троекратное «Ура!», после чего вся процессия двинулась в обратную сторону.
581
«Да здравствует королева!» (голл.)
Обычно Виллем днем не пил, но, вернувшись в свой кабинет в Ноордейнде-Палас, налил себе скотча и сел, положив ноги на стол. На экране прикрученного к стене «бабушкиного» плоского телевизора он запустил ленту видеоновостей, на стеклах очков просматривал соцсети, на планшете — снимки, которые сделал в ходе процессии.
В телевизоре не происходило ничего такого, что вызвало бы желание включить звук. Во дворе Бинненхофа расставили свою аппаратуру корреспонденты трех нидерландских телеканалов в ожидании членов парламента или каких-либо иных ньюсмейкеров, у которых стоит взять интервью на фоне здания. Переключая каналы, можно было увидеть разные говорящие головы; но все они стояли так тесно, что в интервью одного на заднем плане приглушенно раздавались голоса других. Виллем отыскал канал стримера, поставившего камеру так, что видны были все три интервьюируемых одновременно: один поближе, двое подальше. Что они говорят — он догадывался и так. К тому же Реми сейчас сидел дома, смотрел телевизор и время от времени делился насмешливыми комментариями: если на каком-то из каналов начнется что-то интересное — Реми сообщит.
Тем временем, листая галерею, он снова наткнулся на плакат с надписью «ZGL» и решил выяснить, что это означает. При быстром поиске выявилось несколько возможных кандидатов. Некоторые, как он и предчувствовал, были связаны с сионизмом. По счастью, след оказался ложным. Z здесь означало «Zeelandsсhe» — «зеландский». Зеландия — провинция Нидерландов на крайнем юго-западе страны вдоль берега Северного моря, между Рейном на севере и бельгийской границей на юге. Плоская и малонаселенная низменность — низменность даже по нидерландским стандартам, — она состоит в основном из вытянутых, словно пальцы, островов, указывающих прочь от земли. Большая часть суши здесь отвоевана у моря. Зеландия сильно пострадала во время наводнения 1953 года — именно там отец Виллема чуть не утонул у себя на чердаке, — и теперь от подобных бедствий ее защищает, хотя бы теоретически, длинная дамба, соединившая концы «пальцев» между собой. На картах она выглядит как паутинка, в действительности это массивное сооружение из песка и камней, прочно отгораживающее Зеландию от океана.